Владимир Леви - Лекарство от лени

— Поверьте, совершенно серьезно: по моей внутренней шкале, для себя самого — ленив вопиюще, ленив безмерно, ленив всю жизнь, Нехотяй многообразный, Недотяга-многостаночник.

И в то же время осознаю, что в этом своем убеждении-ощущении могу быть необъективным, что сам не знаю, насколько ленив, и вряд ли это с достоверностью о себе знает хоть кто-нибудь.

Работоспособность развил изгнанием саможалости, спортивным азартом и парадоксальным самонастроем: заставляю себя лениться и позволяю себе работать.

Вот так и отрудоголился ненароком...

— Я прочитал у вас похвалу небрежности, меня это удивило. Небрежность, неряшливость — меня, например, всегда бесит... Своя собственная особо.

— Не будем неряшливы в понятиях. Небрежность не есть неряшливость, в которой всегда явственна энтропия — избыток лишнего. Небрежность как раз стремится лишнее исключить. Здоровая небрежность красива, это уверенность в себе, доверие к жизни.

Тревожные и неуверенные в себе люди нередко склонны к педантизму, в котором уже слышится шорох патологии. Сколько сломавшихся на тщательности!..

Вот посмотрите: одно из совсем свежих писем — от подруги другого трудоголика.

ВЛ, мой близкий человек нуждается в психологической помощи. Его проблема в том, что он всегда, всюду и во всем опаздывает.

Есть люди, которые опаздывают из—за необязательности, забывчивости, безалаберности и т.п., я и сама такая отчасти. А мой Гоша наоборот: невероятно честный, ответственный и старательный. Ео медлительный именно из—за этого. Ничем не может пренебречь. Он такой, мама его говорит, с раннего детства: пока не завяжет шнурки так, чтобы обе петельки были одинаковые, спину не разогнет.

Вот и к работе у него подход слишком скрупулезный. Очень внимателен к деталям. Ничего не упускает. Если за что—то берется, то старается сделать это, даже самое мелкое пустяковое дельце, как можно тщательнее. Юмора, легкости нет у него совсем..

Такой подход отнимает огромное время, а работать—то приходится зачастую в жестких временных рамках. Когда наступает аврал, Гоша теряется, подхлестывает себя, злится, но работать быстрее не получается. Какие—то колики начинаются, почти судороги..

Сейчас у него очередной кошмар — опять не успел, опять круглосуточная работа почти без сна и ужасное напряжение. Все сделает отлично, но всегда не вовремя.

Я стараюсь помогать, чем могу, но его работу, кроме него, никто не сделает.

Что ему делать, чтобы научиться не выбиваться из ритма даже при сильном давлении внешней ситуации? Или характер не передела­ешь? А как тогда жить?

Спешка плоха тем, что отнимает много времени.

— Вы уже ответили на это письмо?

— Пока не успел... Ха­рактер у Гоши так называемый эпилептоидный, или, по Фрейду, анальный. У таких людей часты не только запоры, геморрой и кишечные колики, но и сосудистые спазмы, и мышечные, до судорог.

Мышление тугоподвижное, вязкое, застревают на всевозможных подробностях, теряют фокус и темп, не отличают существенное от несущественного...

— Неужели и в таких случаях можно помочь?

— Если человек сам сознает, что нуждается в психо­логической помощи — тут точнее употребить слово «коррекция» — то дело небезнадежно.

Провести хороший анализ и серию тренингов, главным образом как раз на умение быть небрежным, действовать легко, быстро, потоково, с допущением энного процента ошибок, не жестко-завязанно на результат — глядишь, кое-что переменится.

Но в жизни вязким эпилептоидам все же лучше держаться таких видов деятельности, которые дают им авансом кусочки вечности, где не надо спешить.

Если применить шахматную модель, то им не стоит играть в блиц-турнирах, зато в играх по переписке могут добиться чемпионского звания.

— Можете ли вы сказать, что добились хорошей работоспособности не за счет того, что много работаете, а за счет того, что работаете хорошо, решив проблему самоорганизации?

— Наверное, разочарую вас. Проблему самоорганизации я не решил и не рассчитываю решить за обозреваемый остаток жизни. Как и у вас, с младых ногтей «драма неорганизованности» Неряха и забываха, рассеянный, глубоко необязательный гражданин.

Таким малодостойным субъектом я осознал себя ещё до первого класса, до первой кляксы...

Мои родители были другими. Не какие-то сверхупорядоченные, не педанты, нет, люди просто целесообразные, собранные, в ладах со временем и пространством. Какой ценой им это давалось, как долго и вынужденно вырабатывалось, я, ребенок, представления не имел, понимаю только сейчас.