Евгений Елизаров - Мировой разум

Так, например, абсолютно незыблемым для нас является представление о том, что прошлое во многом определяет настоящее и в какой-то степени влияет на будущее, но ни настоящее, ни тем более будущее не в состоянии хоть сколько-нибудь влиять на прошлое.

Поэтому единый поток развития предстает в нашем сознании в виде луча, исходящего из некоторой покоящейся в глубоком прошлом точки и устремляющегося во временную бесконечность. В силу этого же представления все расположенное в прошлом, рисуется нам менее совершенным и развитым, все провидимое в будущем - приближением к некоторому идеалу. Наконец, проявлением все той же линейности является представление об абсолютной нашей изолированности в этом мире. Бытие объективной реальности может быть и распростерто по всей оси физического времени, но временная область, обнимаемая нашим (земным) сознанием, - это что-то вроде маленького островка в безбрежном море. Если отсчитывать время существования нашего мира от так называемой точки сингулярности, то сорок тысячелетий цивилизации, отмеренных от становления кроманьонца и неолитической революции, даже в сумме с десятилетиями, провидимыми нами в будущем, не составят и тысячной доли процента от общей длительности его существования. Мы замкнуты на этом ничтожном островке времени, и все то, что происходило, или - тем более - будет происходить за его пределами, по существу не имеет для нас никакого значения. И если верно, что реально существующими являются лишь те феномены, которые в состоянии оказать хоть какое-то воздействие на нас, то до некоторой степени справедливым было бы и утрированное утверждение того, что за пределами событий, обнимаемых этим ничтожным временным интервалом, вообще ничего нет, не было и, по видимому, уже никогда не будет...

Строго говоря, ничего страшного в таком линейном представлении нет. Если на протяжении столетий формируемая в частности и им методология познания была в состоянии не только объяснять, но и предсказывать развитие явлений, значит, полностью отрицать его причастность к объективной истине было бы неразумным. Но вместе с тем не только оно имеет право на существование в рамках диалектического материализма.

Мы вправе рассматривать материю как бесконечное множество пусть и детерминирующих друг от друга причинной зависимостью форм и атрибутов, которое в полной мере способно реализоваться только во всем пространственно-временном поле.

Но мы вправе утверждать и другое: как целокупность, она должна реализоваться в любом, сколь угодно ограниченном, пространственно-временном объеме. И если так, то в любом, сколь угодно ограниченном, объеме проявление любых низших форм ее организации и движения должно проходить под эгидой высших.

Ни то, ни другое утверждения не могут быть со всей строгостью доказаны.

Как, впрочем, не могут быть и доказательно опровергнуты. Но было бы ошибкой утверждать безапелляционную правоту одного и абсолютную ложность другого. Весь опыт познания говорит о том, что истина должна заключаться вообще в чем-то третьем, синтезирующем в себе и тезис и его отрицание. Поэтому, отнюдь не претендуя на абсолютную правоту всего утверждаемого нами, мы тем не менее имеем вполне достаточные основания верить в то, что истина в конечном счете сложится и из тех невероятностей, которые были очерчены здесь.

Мы имеем все основания верить в то, что сознание - это и в самом деле атрибут материи, но отнюдь не частное свойство какого-то дискретного ее фрагмента, существование которого ограничено узкими пространственными и временными рамками...

Развитый здесь взгляд начисто отрицает линейность; будущее объекта (субъекта)

оказывается связанным с его прошлым отнюдь не односторонним отношением - оно самым непосредственным образом формирует его определенность. Эволюция нашего мира - это не только восхождение от простого к сложному, но и прямая детерминация сложным всего простого. "Ключ к анатомии обезьяны лежит в анатомии человека", - сказал Маркс, и как кажется, эта истина имеет не только метафорический характер.

Мы понимаем, что наши построения велись едва ли не на пределе абстрагирующей способности рядового человеческого сознания. Но сложность затронутого вопроса определила и сложность изложения. Впрочем, мы и не ставили своей целью упрощение повествования: обсуждение проблем иного разума требует максимальной мобилизации ресурсов прежде всего нашего собственного.