Максим Жидко - Психотерапия - учебник для вузов

«Универсальный ключ» для «расшифровки» Ж. – П. Сартр обнаружил в «психоанализе вещей» своего современника и соотечественника Г. Башляра. Согласно ему, если человек есть то, чего он желает, что предпочитает, то необходимо понять природу этого предпочитаемого бытия. Скажем, если ребенок постоянно рисует животных, следует понять тот смысл, который имеет это животное для его «жизненного проекта».

Значительным было влияние Сартра и на тех философов, которые пытались переосмыслить психоанализ с позиций экзистенциальной феноменологии. В этой области наиболее известна герменевтика П. Рикёра, попытавшегося объединить в своем учении феноменологическую концепцию сознания и «феноменологию духа» Гегеля.

Совершаемые здесь экскурсы в литературное творчество связаны с тем, что многие экзистенциальные философы и психологи предпочитали для изложения своих взглядов именно литературную форму.

Любопытно, что в то же время одним из известнейших оппонентов психоанализа был его дядя – Отто Бинсвангер.

В своей небольшой книге, написанной по просьбе Анны Фрейд, Л. Бинсвангер вспоминал об одной беседе с З. Фрейдом, который говорил: «Человечество всегда знало, что оно обладает духом, я должен был показать, что имеются также инстинкты». Но когда Бинсвангер, воодушевившись его словами о духовности человека, стал говорить о несводимости религиозных феноменов к каким–либо другим, Фрейд коротко ответил: «Религия происходит из бессилия и страха детского возраста и раннего периода человечества», – и с улыбкой показал рукопись «Будущего одной иллюзии» (цит. по: Руткевич, с. 80).

Важно отметить, что во многом такая критика была связана с тем, что Л. Бинсвангер, в отличие от большинства психоаналитиков, в своей лечебной практике имел дело с пациентами, у которых наблюдались ярко выраженные психотические расстройства, что требовало теоретического решения ряда вопросов, на которые в тот момент традиционный психоанализ был не в силах дать ответ.

Поэтому Л. Бинсвангер отвергает и традиционную психоаналитическую технику интерпретации сновидений. С его позиции, интерпретироваться должно именно «явное» содержание сновидения, за которым не скрывается некое вытесненное в бессознательное содержание. Сны вовсе не обязательно являются выражением исполнения желаний, в них имеется столько же типов активности, как и в бодрствовании.

Отметим, что сам М. Хайдеггер возражал против прямого перенесения его онтологических «экзистенциалов» в антропологию.

Само описание случая достаточно объемно и сложно, чтобы его можно было привести в сокращенном виде. Полностью на русском языке он описан в книге «Экзистенциальная психология. Экзистенция» (М., 2001, с. 361–512). Кроме того, см.: «Три взгляда на случай Эллен Вест: Л. Бинсвангер, Р. Мэй, К. Роджерс // Московский психотерапевтический журнал. – 1993. – № 3. – Со стр. 12 (в связи с типографским браком журнала определить точную нумерацию страниц невозможно)».

Несмотря на манипулятивность такого подхода, он имеет свое антропологическое значение. Без определенности социальных ролей, детерминированности внешними силами были бы невозможны упорядоченные формы социальной жизни. В таком случае мы не могли бы не только рационально понимать, но и просто четко воспринимать другого человека.

А. М. Руткевич пишет, что такое понимание любви близко к религиозной этике С. Кьеркегора.

Р. Мэй, говоря о познании в рамках экзистенциальной психотерапии, замечает, что в древнегреческом и древнееврейском языках глагол «познать» также означает «иметь сексуальную связь» (например, в этом смысле он употребляется в Ветхом Завете). Исходя из этого, он делает вывод об этимологической близости познания и любви. «Знать другого человека, так же как и любить его, подразумевает союз, диалектическое участие в другом… Чтобы суметь понять другого, человек по крайней мере должен быть готов любить его» (цит. по: Экзистенциальная психология, с. 143).

Но в отличие от Хайдеггера, способного, как философ, рассуждать не о конкретном человеке, а о «здесь–бытии», о бытии, совершенно отличном от мира сущего, Босс, будучи психиатром, вынужденным иметь дело с конкретными людьми, говорит именно о человеке, о его отношениях с окружающим миром и другими людьми.