Мари Содерберг - Хюгге. Датское искусство счастья

«Нельзя просто сказать: “А сейчас будет хюгге” – и ждать, что оно появится. Как нельзя сказать “Сейчас я влюблюсь”».

Можно создать все условия для хюгге, но нельзя вызвать его по приказу. «У меня есть десять минут, да будет хюгге!» – такого просто не бывает. Хюгге живет по своим правилам, появляется и исчезает в соответствующей обстановке, при соответствующем настрое. Запланированный хюгге-вечер, когда, казалось бы, все условия созданы, может оказаться менее уютным, если наши ожидания завышены и все спланировано слишком дотошно.

«Хюгге для меня означает полное расслабление, моменты, когда я ничем не стеснена – ни временем, ни обязанностями, ни стрессами, ни другими отвлекающими факторами. Это моменты, наполненные любовью, теплом, когда никто никуда не спешит и есть время на простые радости: игру в карты, книгу, ванну. Хюгге – это когда я смотрю, как смеются мои дочки, когда сижу с ними обнявшись. Хюгге возникает, когда я позволяю себе не спеша насладиться особыми мгновениями, но вместе с тем может по волшебству появиться в гуще повседневных дел – если только распахнуть глаза».

Влияет ли возраст на восприятие хюгге и отличается ли «современное хюгге» от того, каким оно было 60 лет назад? Двадцатисемилетняя Леа Соммер выросла в 1990-е; для нее хюгге – это музыка в плеере и барбекю вечером в выходной. Для ее девяностолетней бабушки Греты хюгге – это кроссворды и стаканчик шнапса. Бабушка и внучка любят сидеть на диване и просто общаться – для них это хюгге.

ЛЕА: «Хюгге для меня – особое состояние. Когда я «в хюгге», я присутствую в настоящем. Прошлого и будущего не существует, я довольна жизнью. Мне ничего не нужно, я довольствуюсь тем, что имею».

ГРЕТА: «Точно. Хюгге возникает, даже когда я одна. Например, когда сижу и решаю кроссворд в воскресной газете. Все спокойно, я ни о чем не думаю. Но иногда очень трудно найти покой, а без него хюгге не будет».

ЛЕА: «Именно. Я чувствую беспокойство, когда ум скачет с одного на другое. Я переживаю из-за чего-то, что уже произошло или должно произойти. Иногда мы можем вызвать состояние покоя, необходимое для хюгге. Если я одна и мне хочется расслабиться, я принимаю ванну, красиво нарезаю фрукты, зажигаю свечи и ставлю музыку, настраивающую на хюгге. А иногда хюгге возникает само по себе: я просто чувствую, как на душе становится спокойно и легко».

ГРЕТА: «Когда мне удается сделать все намеченные дела, я всегда очень довольна собой. Тогда и возникает хюгге. Я говорю себе: вот теперь можно сесть и расслабиться. Я это заслужила».

ЛЕА: «А какое время для тебя связано с хюгге?»

ГРЕТА: «Субботний вечер. В субботу вечером я никогда не готовлю горячий ужин. Просто делаю бутерброды с маслом и салат, наливаю себе чуть-чуть шнапса и полстакана пива. Когда твой дедушка Ханс был еще жив, это была наша субботняя традиция. Каждую неделю повторялся один и тот же разговор. Ханс спрашивал, осталась ли у нас печень трески. «Конечно, осталась», – всегда отвечала я. У нас в холодильнике всегда была печень трески. «Тогда, может, поедим ее на ужин?» – спрашивал он. «Давай, с поджаренным хлебом и лимоном. А шнапс будешь?» «Можно и двойную порцию», – отвечал он, и с субботним ужином было решено».

ЛЕА: «А сейчас по субботам вспоминаешь деда?»

ГРЕТА: «Да. Вспоминаю счастливые годы, которые мы прожили. Это тоже мое хюгге. Субботний ужин – давняя традиция в нашей семье. Еще когда дети были маленькими, мы перестали есть горячее по субботам и перешли на холодные закуски. Было здорово хотя бы раз в неделю ничего не готовить».

ЛЕА: «Да, а папа перенял эту традицию из своего детства, и мы делали так же. В субботу мы часто ужинали в восемь – ржаной хлеб и ветчина или что найдется в холодильнике. И ели на диване, а не за столом. Вот это было хюгге! В детстве мне очень нравилось, что мои родители позволяют себе так расслабиться в субботу. Это было настоящее хюгге, и мне даже не хотелось пиццы, бургеров или каких-то особых угощений. Наверное, поэтому суббота до сих пор воспринимается как нечто особенное по сравнению с буднями».