Владимир Леви - Цвет судьбы

Более двадцати лет упорно занимался самообразованием: капитально изучал литературу, историю, философию, изобразительное искусство, театр. Всегда занимался одновременно не менее чем на двух курсах, кружках и т. п. Овладел фотографией - есть снимки, отмеченные на конкурсах. Все, за что я берусь, я делаю фундаментально. Владею свободно несколькими языками. Только работой над собой я мог отгонять разные невеселые мысли.

Положение мое, тем не менее, незавидное. У меня никогда не было друзей, ни одного. Мне 45 лет, а я до сих пор не женат и вряд ли женюсь. Никаких навыков общения с женщинами, никакого умения... Да и откуда ему взяться, этому умению, когда с детства вырабатывалось враждебно-настороженное отношение ко всем окружающим. Насмешки девушек и женщин воспринимал особенно болезненно. При разговорах на сексуальные темы даже в мужской компании становился вишнево-красным.

Менял места работы, чтобы там, где меня не знают, начинать по-другому. Но ничего не помогало. Последние 10 лет вообще не делал никаких попыток сближения.

Получается, что в чем-то я ушел далеко вперед, в чем-то безнадежно отстал.

Иногда узнававшие меня поближе задавали вопросы такого типа: "Вот ты умный, да, эрудит. Но кому какая радость от этого?!"

Это ставило меня в тупик. Жажду мести, можно сказать, я удовлетворил. Стал на пять голов выше, а дальше что?

Еще "штрих к портрету": для меня большой интерес быть заседателем народного суда. В каждом деле ищу глубинные причины межличностных конфликтов.

Особое место в программе моего самообразования заняла психология. Я самостоятельно изучил полный ее университетский курс и множество работ зарубежных, авторов по первоисточникам. Многое в формировании моей личности стало ясным, почти все... Не согласен с утверждением психологов, что первые три года жизни играют решающую роль. В моем случае, мне кажется, главное началось лет с шести.

Могу все детально проанализировать и объяснить, прекрасно понимаю, что это "суперкомпенсация комплекса неполноценности", но... Ничего не могу изменить. Все течет, как река в глубоком ущелье, не повернуть ни вправо, ни влево... Закончив исповедь, я почувствовал небывалое и непонятное облегчение.

N.N.

Вы действительно многое в себе поняли, почти все. Но почти.

Насчет возможностей психологии уже, видимо, не заблуждаетесь. Можно прекрасно ее изучить и при этом оставаться беспомощным и не постигать реальных людей. Даже это "непонятное облегчение" после исповеди понять можно. Однако...

Опасность: незаметные шоры, занавески мнимого понимания. Психоанализ, типология личности, психопатология, экзистенциальная психология, ролевая теория - чего только нет, и все убедительно. А еще йога, еще оккультизм, еще астрология... И там не все чушь. Всюду некие срезы реальности и отсветы истины. И вот мы за что-то цепляемся. Потом ухватываемся покрепче - и... Начинаем узнавать. Знакомые типы, известные законы... Начинаем предсказывать, и все совпадает, сбывается - почти все. Опять почему-то кое-что не клеится в собственной жизни, зато мы это теперь хорошо объясняем. И пусть кто-нибудь попробует пискнуть, что наши теории - предрассудки, более или менее наукообразные, что предсказания, даже самые обоснованные, - внушения и самовнушения, а если бредовые, то тем паче. Мы его так объясним...

Оглядываясь, вижу нескончаемую череду таких вот занавесок на собственных глазах.

Итак, на сегодня. Путь блистательного самоутверждения - и тупик одиночества. Отчаянная война за самоуважение - война и победа! - и вдруг бессмысленность.

Вижу мальчишку, все того же мальчишку, голодного и смешного. А давай в него - колбасой!

Где же он?..

Убежал. Спрятался вон в того самоуверенного саркастического гражданина. Ага! Вот тут-то мы его и достанем, отсюда уж некуда!

...Отстали давно, а он все бежал, бежал. Никто уже не преследовал, а он прятался за свои дипломы, за горы книг, за аппаратуру, за эрудицию, за черт знает что. И вдруг оказался под стражей у себя самого. И вдруг понял (или еще нет?), что бежал от себя.

Он читал, поди, и солидные источники, где любовь объясняется вдоль и поперек, как необходимейший механизм продолжения рода, личного удовлетворения и всяческих компенсаций, не говоря уж о возвышенной стороне дела. И он, наверное, все фундаментально узнал: когда что говорить, когда улыбаться, что раньше, что позже... "Дрянь какая, - шептал он. Вот если б сперва узнать, как не дрожать и не краснеть при одной только мысли, что подойдешь и заговоришь, просто заговоришь... Как не бежать?!"