Зигмунд Фрейд - Этот человек Моисей

Как сходство, так и различия обеих религий легко обнаружить - но это мало что дает. Если ограничиться самым принципиальным совпадением, то оно состоит в том, что обе религии - это разновидности строгого монотеизма. В некоторых отношениях еврейский монотеизм даже бескомпромисснее - он, например, запрещает любые зримые изображения Бога. Самое же существенное различие, если не считать имени Бога, состоит в том, что еврейская религия начисто отвергает поклонение солнцу, которого придерживались египтяне. Если же сравнить еврейскую религию со старой, массовой египетской религией, то невозможно избежать впечатления, что кроме принципиальной противоположности тут еще есть элемент сознательного противопоставления. Это впечатление можно объяснить, если в нашем сравнении заменить еврейскую религию культом Атона, который Эхнатон и в самом деле намеренно противопоставлял массовой египетской религии. Нас удивляло, и вполне законно, что еврейская религия ничего не говорит о загробном мире, хотя такое представление вполне согласуется с самым строгим монотеизмом. Но и это удивление исчезает, как только мы перейдем от еврейской религии к культу Атона и предположим, что эта особенность была заимствована евреями из него - ведь Эхнатон был вынужден бороться с массовыми верованиями, в которых бог смерти Озирис играл большую роль, чем все другие боги. Совпадение культа Атона с еврейской религией в этом важном пункте - первый сильный довод в пользу нашей концепции.

Моисей не только дал евреям новую религию; совершенно несомненно, что он ввел также обычай обрезания. Это важное для наших рассуждений обстоятельство никто вообще, кажется, не учитывал. Следует, впрочем, сказать, что ему противоречит библейский текст. В этом тексте обычай обрезания возводится ко временам патриархов - как символ завета, заключенного между Богом и Авраамом. С другой стороны, тот же текст в одном из особенно темных абзацев упоминает, что Бог взъярился на Моисея за то, что тот пренебрег этим священным обычаем, и даже обещал в наказание покарать его. Жена Моисея, мидианитка, спасла мужа от гнева Господня тем, что быстренько проделала необходимую операцию. Но все эти библейские детали - на самом деле - искажения исходного текста, которые не должны нас смущать; мы вскоре займемся их причинами. Остается несомненным, что вопрос об обрезании имеет один-единственный ответ: оно пришло из Египта. Геродот, этот "отец истории", рассказывает, что обычай обрезания давно практиковался в Египте, и его слова подтверждаются исследованием мумий и рисунков на саркофагах. Ни один другой народ восточного Средиземноморья, насколько нам известно, не имел такого обычая; можно с уверенностью сказать, что семиты, вавилоняне и шумеры не были обрезаны. Сама Библия подтверждает это в отношении жителей Ханаана - в рассказе о дочери Яакова и царе Шхема*. Мысль о том, что евреи в Египте восприняли обычай обрезания каким-либо иным путем, не через религию, дарованную им Моисеем, можно отвергнуть как абсолютно несостояте-льную. Теперь, запомнив, что обрезание было широко распространено в Египте, попробуем на минуту предположить, что Моисей был в действительности евреем, который задумал освободить своих соотечественников от служения египетским властителям и вывести их из страны, чтобы они обрели независимое, самостоятельное существование, - чего он в конце концов и достиг. Какой смысл был одновременно навязывать им обременительный обычай, который превращал их, так сказать, в египтян и неизбежно подкреплял воспоминания о Египте, если его цель была прямо противоположной - оторвать свой народ от страны рабства, и преодолеть его тоску по египетским "мясным горшкам"? Нет, то, с чего мы начали, и то, чем мы кончили, настолько несовместимо, что я осмелюсь предположить следующее: если Моисей дал евреям не только новую религию, но и обычай обрезания, то он наверняка был не евреем, а египтянином, а потому и моисеева религия была скорее всего египетской; учитывая же ее противоположность массовой религии Египта, она могла быть только религией Атона, с которой еврейская религия имеет несколько примечательных совпадений.

* Используя Библию столь произвольно и деспотически, то есть принимая ее, когда это мне удобно, и отвергая, когда ее детали противоречат моим выводам, я сознательно подставляю свой метод под огонь суровой критики. Но это единственный способ использовать материал, достоверность которого, как нам наверняка известно, весьма подпорчена сознательными искажениями. Надеюсь, когда мы покажем причины этих искажений, кое-что в таком отношении к Библии станет оправданным; в любом случае. Библия не дает надежных оснований, да и все другие авторы трактуют ее так же.