Array Array - Магия и культура в науке управления

Русский язык содержит целый набор слов, несущих те же значения. Например, Доля, Удел, Участь и даже Честь. Как видите, в них во всех просматривается одновременно и понятие Рока, Судьбы и понятие Счастья. Это значит, что изначально счастливым считался тот, кто имел право на долю в общей добыче, а может, и проще — просто имел свою долю безо всякого права. И это точнее, потому что когда мы говорим: Таков мой удел, — мы как бы смиряемся с некой неведомой нам необоримой силой, которая решает, выделять нам долю или не выделять. А если мы при этом поймем, что Удел — это впоследствии вотчина князя или боярина, с которой он «кормится», как говорилось, а Доля вообще — это тот запас жизненной силы, который тебе выделен для выживания, то станет ясно, что Доля, Удел, Счастье — это то, что определяет, будешь ты жив или помрешь. И нет никаких прав или правил, определяющих, кому какая Доля достанется.

Отсюда, из такого понимания Счастья, и рождается понятие Судьбы как Суда Божия, творимого неведомо где и неведомо по каким законам. Но Бог-ач, Бог-атый — это избранник Богов, тот, кому Судом Божиим определено много Богатства. У него Судьба такая...

Вообще-то правила выделения доли, то есть распределения счастья, существовали и существуют. Именно они отразились в слове Честь. Вероятно, это слово одного происхождения со словом Часть. Во всяком случае народная психология считает, что по Чести и Достоинство, по Достоинству — Место в обществе, а по Месту — Доля, Удел.

Однако общество могло себе позволить определять счастье, то есть часть или долю, или участь своих членов, только пока само было мало. Растет общество — растут сложности управления. Ты просто не можешь больше знать всех лично, а значит, и сравнить их достоинства. Нужно, чтобы память хранил некий посредник, например, родословная книга. Уж родословцы-то вполне можно сравнить между собой.

Но договоры, хранящиеся в записях о местах, в родословцах оказались не очень надежными вещами. Они давали возможность обманывать и приписывать себе более высокое достоинство. К тому же они были далеко не всем доступны. Это была яркая, показательная, но боковая ветвь магии распределения жизненной силы, к тому же тупиковая. Поэтому она умерла.

Гораздо раньше и незаметнее человеческое общество создает духовное пространство, пространство сознания, которое хранит договоры о том, как должна распределяться сила жизни. Именно оно и получило имя Судьбы. А материальным носителем записей Судьбы оказались Деньги.

Деньги — это тоже не сама судьба. Это, как и родословные книги, всего лишь одна из попыток записать судьбу, потому что они помнят лучше, чем люди. Они материальны.

Однажды Судьба получила место прописки или приписки — деньги. Теперь, глядя на эти бумажки и монетки, мы одновременно видим вещи и духовные пространства, хранящие предписания о том, как и сколько в этом мире можно получить дополнительных жизненных сил.

У богини по имени Судьба до сих пор полно жрецов, и храмы ее переполнены. Многие религии и их творцы говорили своим последователям: отрекитесь от этого мира, войдите своим сознанием в меня и видьте мир только таким, каков он во мне и за мной.

Это происходит, когда кришнаиты вслед за индуизмом говорят о том, что наши такие осязаемые и материальные тела брен-ны и иллюзорны, а душа, которая не видна, не осязаема и кажется выдумкой, переходит из одного в другое и остается единственной действительностью. Это же происходит, когда в русских житиях святых уверовавшая в Христа женщина говорит домогающемуся ее влюбленному: «Испей воду за правым бортом лодки, а потом испей за левым. Есть ли разница? Нет? Так вот так же и женские тела. По прошествии времени ты не вспомнишь разницы между женщинами, которыми обладал. Все вожделение к телу — обман...»

Богине Судьбе не приходилось никого из своих слуг убеждать в том, чтобы они научились видеть не вещи, не материальные проявления, а самую суть, духовное наполнение и внутреннюю силу вещей. Ее служители — это люди, которые делают деньги из денег, даже не вспоминая, что жизненная сила при этом хранится в вещах и пище, то есть в Земле. Человек, делающий деньги в банке или на бирже, подобен математику или музыканту, который глядит в выдуманный мир каких-то несуществующих взаимодействий и, как ни странно, при этом предсказывает соответствия с действительностью. Можем ли мы не считать такого человека магом?

Управление гораздо более магично, чем производство, потому что оно гораздо более действенно. Но нет никакой иной магии, кроме той, что производит производство. И это древний спор, завершавшийся во многих странах революциями рабочих против эксплуататоров. Где же действительность, где же настоящее?