Л. Рувинский: Как воспитать волю и характер

У Генри остались только далекие воспоминания и некоторые привычки, выработанные в детстве, но приобрести какие-либо новые навыки он не может.

К счастью, каждый человек обладает бесценным даром природы — памятью. Возможности памяти человека трудно переоценить.

Мозг обычного человека может усвоить громадное количество информации. Представьте себе, что мозг состоит из 9—12 млрд, а по последним подсчетам даже из 17 млрд. нервных клеток. Клетка может иметь несколько тысяч контактных отростков, в которых фиксируется информации. В одной клетке много миллионов молекул и в каждой сотни миллионов частиц информации. Это означает, что память человека способна вместить в себя примерно столько битов информации, сколько ее имеется в хранилищах библиотеки им В. И. Ленина — самой крупной в Советском Союзе

История знает немало людей, обладающих великолепной памятью либо полученной как дар природы, либо выработанной путем напряженной тренировки. Например, художник Ге Н. Н., посмотрев один раз комнату одного из петербургских дворцов, точно воспроизвел ее потом на картине.

Композитор Балакирев М. А. точно воспроизвел мелодию Чайковского, услышанную два года назад.

Композитор Танеев (учитель Рахманинова) однажды спрятал Рахманинова в спальне, когда приехал Глазунов сыграть только что написанную им новую симфонию. После исполнения в комнату вошел Рахманинов и без единой ошибки исполнил эту же симфонию, чем вызвал небольшое замешательство Глазунова, который стал оправдываться и уверять Танеева в том, что эту симфонию он действительно написал сам.

Феноменальной музыкальной памятью отличался и Моцарт. Однажды отец взял маленького Вольфганга в Ватикан, где должно было исполняться духовное сочинение Аллегри. Римский папа ревниво оберегал это музыкальное произведение — строгая кара ждала того, кто перепишет ноты или даже покажет их постороннему.

Напряженно слушал Вольфганг это замечательное произведение, а ночью, когда отец спокойно спал, мальчик ч го-то прилежно записывал в свою нотную тетрадь. Утром Вольфганг протянул отцу свою запись и, хитро усмехаясь, сказал:

«Отец, этот подарок мы пошлем нашей Наннель... Она будет первым человеком после папы, имеющим ноты Аллегри».

Взглянув на ноты, отец побледнел. Перед ним была точная, нота в ноту, запись услышанного вчера сложного многоголосого произведения композитора Аллегри.

Утверждают, что великий полководец Александр Македонский знал в лицо всех солдат своего тридцатитысячного войска.

Выдающийся советский ученый А. Ф. Иоффе по памяти пользовался таблицей логарифмов. Академик С. А. Чаплыгин помнил номера всех телефонов, которыми, он пользовался.

Некто Э. Гаон дословно помнил 2500 прочитанных им книг. Причем он мог, не задумываясь, воспроизвести любой отрывок из любой книги.

Кассир польского футбольного клуба «Гурник» Леопольд Хельд помнил все результаты и даже подробности игр этого клуба. Однажды во время очередной телепередачи телекомментатор поинтересовался результатом матча четырехлетней давности «Гурник» — «Остра». Леопольд Хельд, не задумываясь, дал исчерпывающую информацию: «Мы выиграли 4:0, встреча состоялась 18 августа, было 27 тысяч болельщиков, общая сумма дохода 235 тысяч злотых. Три гола забил Поль и один Цзолтисик...»

Некоторое время назад на страницах газет многих стран появились сообщения о феноменальной памяти некоего Иктадора Хуссейна Куадра, который, не задумываясь, называет дату любого исторического события и связанных с этим событием лиц. Он составил для себя особый календарь в исламском летосчислении со всеми важными событиями. Календарь рассчитан по дням и месяцам с первого года нашей эры до 3000 года!

Профессор Лурия А. Р. около 20 лет изучал память человека, который вообще не умел забывать. Фамилия его Шерешевский. Он работал репортером одной из московских газет в 30-х годах. Феноменальная память этого человека считается выдающейся.

Так, таблицу в 20 цифр он запоминал за 35—40 секунд, а таблицу в 50 цифр — за 2,5—3 минуты. Причем через несколько месяцев мог безошибочно вновь воспроизвести по памяти эти таблицы. «Оказалось, — пишет Лурия,— что память Шерешевского не имеет ясных границ не только в своем объеме, но и в прочности удержания следов. Опыты показали, что он с успехом и без заметного труда может воспроизводить любой длинный ряд слов, данных ему неделю, месяц, год, много лет назад. Некоторые из таких опытов, неизменно кончавшихся успехом, были проведены спустя 15—16 лет (!) после первичного запоминания ряда, и без всякого предупреждения. Если принять во внимание, что Шерешевский, который к этому времени стал известным мнемонистом и должен был запоминать многие сотни и тысячи рядов, — этот факт становится еще более удивительным».