Вольфганг Волкер - Проект НЛП - исходный код

Однако контроль над болью не был единственным поводом сотрудничества Эриксона со своим бессознательным. В разговоре с Хейли, он говорил, что во время работы с пациентами, чаще всего сам пребывает в трансе. Благодаря этому, он приобрел впечатление что понимает их лучше. Когда он их отсылал, то пробуждался от транса. Обычно не помня разговоров, в таких случаях. В конце встреч, он обычно брался за перо, чтобы, не зная о чём будет писать, сделать записи. Когда он начинал писать, постепенно воссоздавался весь разговор. Эриксон рассказывал, что профессор психиатрии, был единственным, кто заметил, что во время разговора Эриксон находится в трансе. Когда мужчина заметил это, то разразился криком, чтобы Эриксону немедленно пробудился. Поскольку его невозможно было успокоить никакими объяснениями, Эриксону пришлось в конце концов прервать свой транс.

В том же интервью, Эриксон также признался, как он обычно применял свои сны для решения определенных проблем. Несмотря на то, что он был человеком, твердо стоящим на земле и не занимался проблемами метафизического и духовного плана, казалось в этом случае, он применял метод, практикуемый также в эзотерических кругах. Когда он ложился спать, то намеревался увидеть сон, целью какого была разработка данной проблемы. Эриксон говорил, что никогда не знал, чем конкретно занимается его бессознательное. Зачастую лишь через неделю или месяц он вспоминал о чем был сон. Однако всегда, в некий момент появлялась мысль, которую он мог сознательно использовать [318].

Восхитительно то, что такие решения и связанные с ними сны, он осознавал часто лишь когда внешние условия допускали успешное решение данной задачи. Многие его статьи, как говорил Эриксон, возникли именно так [319].

На этих примерах ясно видно, что взгляд Эриксона на бессознательное сильно отличались от объясняющей концепции Фрейда. Представления Эриксона ближе принципам идеомоторного движения, например движению маятника или работе с неосознанными движениями пальцев. Согласно этому, бессознательное человека, это главным образом психофизические процессы, протекающие вне сознательного внимания личности [320] .

Эти процессы явно проступают в мимовольных, управляемых бессознательным движениях, а также, как постоянно подчеркивали Бэндлер и Гриндер, в подборе слов и фраз, в определенных ситуациях. Согласно этим взглядам, вербальные и невербальные средства выражения неслучайны, а являются результатом принятия бессознательных решений. Таким образом, они становятся целым, из наиболее существенных источников информации о клиенте, которые имеет терапевт. Поэтому не случайно, что точное распознание и оценка вербальных и невербальных паттернов коммуникации это наиважнейшее умение, каким должен владеть терапевт.

Взгляды Эриксона на существо бессознательных процессов, объясняют также почему он отрицал методы терапии, основанные на сознательном инсайте. Бессознательные процессы демонстрируют постоянно возвращающиеся паттерны и поэтому очевидно, что они подвержены правилам. Внимательный наблюдатель не может не заметить их. Поэтому лишь результатом знания искусства и ловкости терапевта, будет вызов такого изменения этих процессов, чтобы без сознательного усилия клиента они привели к желаемым результатам [321].

Эриксона, таким образом, не удовлетворяло лишь не нарушение бессознательных паттернов пациента и изменение их позднейшей оценки и ценностей. У него был свой собственный стиль, при помощи которого он делал из этих паттернов непосредственный предмет интервенции. Хейли пишет:

"Эриксон не считал, что инсайт в бессознательное и подавленные мысли имели непосредственное значение для изменения. Здесь находится причина, по который его практика казалась странной для терапевта, ориентированного на инсайт. Каким образом мог бы такой терапевт понять, что страдающая депрессией женщина, каждую неделю выделяет для неё определенное время? Или как мог бы инсайт-терапевт понять, что человек может парадоксально усиливать симптом?

Эриксон практиковал противоположность инсайта, укрепляя амнезию и изменял людей без их согласия. Он хотел так изменять людей, чтобы они по иному видели сны и фантазировали, а не помогать им в понимании скрытых в снах и фантазиях значений. Интерпретации он считал абсурдной редукцией принципов коммуникации. [...] В прошлом, клиницисты для получения информации об аналогиях, проявляющихся у клиентов, спрашивали их, например о фантазиях и снах. Они считали, что приведут к изменению, если дадут осознать пациенту метафорическое значение этих аналогий, описывая подобия, между содержанием его фантазий и реальной жизненной ситуацией.