Вильгельм Райх - Функция оргазма. Основные сексуально-экономические проблемы биологической энергии

О тяжелых событиях, разыгравшихся на XIII психоаналитическом конгрессе в августе 1934 г. в Люцерне, подробно сообщал "Журнал сексуальной экономики", так что я здесь могу позволить себе быть кратким, дав только общее представление. Приехав в Люцерн, я узнал от секретаря Немецкого общества психоаналитиков, в котором я тогда состоял, о своем исключении, последовавшем уже в 1933 г., после моего переселения в Вену. Меня не известили о происшедшем, и никто не счел необходимым сообщить мне мотивы такого решения. Я узнал в конце концов, что моя работа по массовой психологии, направленная против фашистского иррационализма ("Массовая психология фашизма", 1933 ), поставила меня в слишком уязвимое положение, так что я оказался не ко двору в Обществе психоаналитиков. Четыре года спустя Фрейду пришлось бежать из Вены в Лондон, а психоаналитические группы были уничтожены фашистами. Ради сохранения независимости я отказался позже вступить в норвежскую группу, что позволило бы снова стать членом международной организации. В условиях всеобщего замешательства только один психоаналитик дошел до остроумной идеи о том, что я болен шизофренией. Он с воодушевлением оповещал весь мир о поставленном им диагнозе.

Впоследствии я избегал контакта с прежними коллегами, поведение которых было не лучше и не хуже, чем обычно в таких случаях. Оно было обычным и не вызывало интереса. Замалчивание больше не обходится без изрядной дозы банальностей. Так как я знал, что у меня в руках был ключ к биологической функции невроза, непорядочность не могла меня смутить.

Занимаясь анализом характера, мы сначала последовательно и систематически пытались изолировать друг от друга переплетенные между собой характерологические позиции и по порядку раскрыть их как защитные функции в соответствии с присущим им действительным значением. Мы преследовали цель, ослабляя закостенение характера, высвободить аффекты, которые в свое время стали жертвой тяжелых торможений и связывания. Каждое удавшееся расслабление характерологического закостенения имеет сначала своим непосредственным следствием высвобождение аффектов ярости или страха. Мы обращались с аффектами ярости и страха как с психическими оборонительными силами и поэтому пришли к возвращению пациенту его сексуальной гибкости и биологической чувствительности. Тем самым, расслабляя хронические характерологические позиции, мы добились реакций вегетативной нервной системы. Прорывы в вегетативную сферу оказываются тем полнее и успешнее, чем основательнее мы убираем закостенелые характерологические позиции и соответствующие им положения мышц. Благодаря этому часть работы перемещается из психической и характерологической сферы на непосредственное разрушение мышечного панциря. Ведь уже и раньше было ясно, что, где бы ни проявлялись мышечные судороги, они представляют собой не "следствие", не "выражение" или "сопутствующее явление" механизма вытеснения. Телесная судорога представляет собой самый существенный элемент процесса вытеснения.

Все наши пациенты без исключения сообщали, что в детстве они пережили периоды, на протяжении которых с помощью определенных действий в вегетативном поведении (дыхание, брюшной пресс и т. д.) они научились подавлять свои порывы ненависти, страха и любви. Аналитическая психология обращала до сих пор внимание только на то, что подавляют дети и под воздействием каких побуждений они учатся господствовать над своими аффектами. Способ борьбы детей против аффективных побуждений оставался без внимания. А ведь именно психологический процесс вытеснения заслуживает самого пристального внимания с нашей стороны. Вновь и вновь поражает, насколько расслабление мышечной судороги не только высвобождает вегетативную энергию, но, кроме того, воспроизводит в памяти и ситуацию, в которой осуществилось подавление влечения. Мы можем сказать: каждая мышечная судорога содержит историю и смысл своего возникновения. Это не следует понимать так, будто нам надо, основываясь на сновидениях пациентов или мыслях, внезапно приходящих им в голову, делать выводы о том, как возник мышечный панцирь. Речь идет скорее о форме, в которой детское переживание сохраняется как ущерб, нанесенный психике. Невроз ведь является не только выражением нарушения психического равновесия, но в гораздо более обоснованном и глубоком смысле еще и выражением хронического нарушения вегетативного равновесия и естественной подвижности.