Скотт Карни: Все в твоей голове. Экстремальные испытания возможностей человеческого тела и разума

Я втягиваю глоток холодного воздуха и сосредотачиваю взгляд на полыхающей оранжевым пламенем скале передо мной. Я исторгаю низкий гортанный рев, словно дракон, который едва пробудился от тысячелетнего оцепенения. Я чувствую нарастающий прилив энергии. Ритм моего дыхания учащается. Пальцы ног в туристических ботинках защипало. Мир перед моим взором стал ярче, словно взошло сразу два солнца: одно на небосводе, а другое в глубинах моего сознания. Тепло кольцами начало распространяться от области за ушами, будто кто-то подпалил фитиль. Оно огибало плечи, спускаясь вдоль позвоночника. Проверять температуру воздуха не было нужды. Она была гораздо ниже нуля, а я уже весь горел.

Мне не нравится мучиться. И я не очень-то хочу мерзнуть, мокнуть или голодать. Если бы моя душа переселилась в животное, то это, пожалуй, была бы медуза, плывущая в океане вечного комфорта. Я бы то и дело перекусывал фитопланктоном (или чем там перекусывают медузы), а силы океанских приливов удерживали бы меня на наиболее приятной глубине. А если бы мне посчастливилось явиться в мир в обличье Turritopsis dohrnii , так называемой «бессмертной медузы», то мне не пришлось бы беспокоиться даже о смерти. Когда бы пришел мой последний час, я бы просто превратился в сморщенный комок слизи, чтобы через пару часов возродиться свеженьким и юным. Да, быть медузой было бы восхитительно.

К сожалению, вышло так, что я вовсе не бесформенный комок морской слизи. Я — человек и представляю собой самую последнюю версию, возникшую в результате нескольких сотен миллионов лет эволюционного развития, с тех пор когда все мы были лишь сгустком в «первичном бульоне». У большинства предыдущих поколений все было довольно примитивно. Были хищники, которых нужно перехитрить, голод, который нужно пережить, катаклизмы, которые уничтожали целые виды и которых нужно избежать, а еще постоянная борьба за выживание в непрекрыто враждебном мире. И — будем реалистами — большинство из тех, кто мог бы стать нашими предками, погибли в этой борьбе, так и не передав нам свои гены.

Эволюция — это непрерывная борьба, которая ведется подвергшимися мельчайшим мутациям поколениями и в которой только особо физически сильные или везучие смогли обойти генетически бесперспективных бедолаг. Тело, которое есть у нас сегодня, не прекратило развиваться, но я все же считаю, что если мы очистимся от наслоившихся изменений, что происходили миллиарды лет и благодаря которым мы сегодня здесь, то в самой сердцевине самих себя мы все же обнаружим крохотную медузу.

Это от того, что нервная система у нас обладает почти идеальной гибкостью для гомеостаза: непринужденного состояния, когда внешние условия отвечают всем физическим потребностям. Наша нервная система непроизвольно реагирует на ситуации, возникающие в окружающем нас мире: вызывает мышечные сокращения, вырабатывает гормоны, изменяет температуру тела и выполняет миллион других задач, благодаря которым мы на данный момент получаем преимущество.

Однако когда острая необходимость выживания пропадает, человеческий организм прекрасно довольствуется и бездеятельным отдыхом. Для выполнения действий, любых действий, требуется определенное количество энергии, а наш организм предпочитает сохранять энергию на случай, если она понадобится позже. Основная масса этих функций организма находится за пределами сознательного мышления, но если что бы то ни было сподвигло нервную систему и она могла бы объясниться, ее бы, пожалуй, вполне устроило, чтобы тело, за которое она несет ответственность, оставалось бы в состоянии вечного и безмятежного комфорта.

Но что же такое комфорт? Это не то что бы ощущение, а, скорее, отсутствие того, что некомфортно. Наш вид мог бы вообще не пережить необходимые, но тяжкие переходы обжигающих пустынь или леденящих горных пиков, если бы не ожидание некой физической награды, которая ждет в конце. Мы удовлетворяем жажду, натягиваем по несколько слоев одежды в холодные зимние дни и держим тело в чистоте, потому что это стремление к комфорту крепко въелось в наш мозг. Это то, что Фрейд называл «принципом удовольствия».

Такое программирование, из-за которого мы неудержимо стремимся к легкой жизни, возникло не просто так. Почти все живые организмы, за исключением моей тотемной медузы, борются с природными условиями, в которых обитают. Любая биологическая адаптация, постепенно облегчающая нам жизнь, происходит в процессе крайне медленного естественного отбора, когда паре живых существ удается передать полезные признаки своим потомкам. При этом для эволюции требуется несколько больше, чем просто исполнение биологических потребностей, апогеем которых является минута пылкой страсти. Нужен также запас везения, стимулов, а также умение каждого отдельного живого существа максимально использовать свои способности.