Александр Пинт - Люблю — ненавижу!, или Как поладить с близкими людьми (версия 2009)

— Существуют разные нормы. Например, в каких-то общественных группах не принято говорить о любви, скажем где-нибудь в тюрьме. Там принято воздействовать силой. Где-нибудь, например, в публичном доме принято говорить о любви. Но это просто некая форма, некая общая договоренность, порожденная данной организацией. Я же говорю совершенно о другом. Я говорю о том, что находится глубоко внутри самого человека, внутри каждого из нас. Если начинаешь говорить «люблю» направо и налево, то потом видишь, что на самом деле говорятся просто слова, а самого чувства нет. Когда, например, человек очень долго ненавидел, а потом вдруг начинает любить, то это, скорее всего, просто оборотная сторона ненависти, и к истинной любви она не имеет прямого отношения. Это просто попытка делать то, что делал раньше, только наоборот. Но, только познав противоположности, можно выйти на истинное состояние любви, которое не имеет двойственности. Для понимания истинного необходимо одновременно видеть то и другое, то есть, обе противоположности. Физический мир дуален. Все чувства дуальны. Любовь и ненависть. Бедность и богатство. Спокойствие и раздражение. Если человек разрешает себе видеть только одну сторону, например, делать только то, что, как он считает, должен делать, тогда он всё делает исходя из «должен», потом он вдруг всё это бросает и говорит: «Не буду ничего делать, буду делать только то, что хочу». На самом деле в этом выразилось только то, что он перестал делать то, что делал. В данный момент он был способен только на это, то есть на противоположное тому, что до этого делал. Допустим, ему всё время говорили: «Ходи на работу, учись, делай то-то». Теперь он решил: «Плевать я на всё хотел». Он перестал ходить на работу, перестал учиться и так далее. И он говорит: «Я теперь свободный». Нет. Он тот же самый. Он продолжает делать то, что ему говорили, но только наоборот.

— Выходит, что мое безразличие, которое более глубоко сидит, это реакция на то, что я пытался постоянно везде влезть, скажем, так. Это тоже одна из моих реакций, которая кажется мне на данный момент более глубокой из-за того, что она как бы не осознана.

— Вы просто изучаете другую сторону той же медали. Пока не будут изучены обе стороны медали, нельзя войти в ее середину. Поэтому действительно нужно разрешить себе то, что вы не разрешали до этого, но это еще не просветление. Просветление — это целостное и принимающее видение своих противоположных частей. Но для того чтобы выйти за пределы данной или какой-либо другой дуальности, нужно изучить ту и другую ее сторону.

— Я действительно подумал, что это — предел. Я именно так отношусь к людям. Мне вообще на всё наплевать. В какой-то момент я в этом совершенно уверился. А когда вспоминаю, что было раньше, то понимаю, что это было правдой. И тогда я понимаю, что и та, и другая правды относительны.

— Тогда вы относились так, потому что считали, что так должны относиться. А потом стали относиться наоборот. Прежнее состояние ушло, и вы стали изучать другую его сторону. Но дальше надо увидеть и то, и другое в самом себе. Ведь мы познаём себя в противоположностях. Если мы не разрешаем себе познать себя с какой-то другой, непривычной, стороны, то так и зацикливаемся только на одной из них.

— Значит, теперь надо наблюдать за тем, что будет дальше, и когда другое проявится, то с этим надо работать?

— Да, проживать ее и наблюдать за ней. При этом обратите внимание, мы всё время загоняем себя в какую-то одну сторону только тем, что стараемся всё назвать, определить. А так как мы называем всё, что происходит, какими-то известными для нас понятиями, то делаем так, что еще неизвестный для нас опыт моментально становится известным, знакомым. Хотя на самом деле он совершенно нами не понят. Он просто назван. Допустим, у меня появились какие-то ощущения в теле и я говорю: «Это — боль». Ведь это совершенно необычные для меня ощущения, а я их сразу назвал привычным словом «боль». Тем самым я поместил эти новые ощущения в определенную привычную категорию. Тогда я начинаю на них реагировать таким же привычным образом, каким обычно реагирую на боль, то есть пытаюсь от них избавиться. Начинаю пить таблетки или еще что-нибудь делать, чтобы устранить возникшие ощущения. На самом деле это просто новые ощущения. А я, назвав их привычным словом, начинаю выполнять в отношении них стереотипную автоматическую реакцию. Поэтому не надо неизвестное определять какими-то известными словами. Переживать, не называя, — это одно из основных качеств человека, познающего себя. Он не определяет новое в какие-либо старые категории. И тем самым он всегда открыт к познанию неизвестного. Новое не приходит в старых формах. Но если вы новое начинаете облекать в старое название и старую форму, то тем самым убиваете в нём новизну. Большинство людей, как вы верно отметили, стремятся к стабильности. Что значит стабильность? Это значит, всё должно быть известно и понятно. Ум очень волнуется, когда ему что-то не понятно. Если появляется что-то такое, что ему неизвестно, он хочет как можно быстрее превратить это в нечто уже известное. Посмотрите, огромное количество людей не хочет ничего неизвестного, нового, кто-то из них, возможно, и будет интересоваться чем-то неизвестным, но, как правило, только за тем, чтобы сказать, что на самом деле он это уже знает. Очень немногие люди разрешают себе получить опыт чего-то действительно нового, неизвестного. Большинство же просто определяют, вешают какую-то бирку, говорят, что всё поняли, и уходят. «Я и так всё знаю, я и так всё знал», — говорят они. Они хотят только одного — убедить себя и других в том, что они уже всё знают. Да, они всё знают, но ничего не понимают. Потому что никогда не дают себе возможности действительно понять что-то неизвестное. И таких людей очень много. В некоторых людях это выражено очень сильно, в некоторых — в меньшей степени. Как только мы называем что-то новое старым понятием, мы моментально перекрываем возможность познания этого. Поэтому ищущий подобен ребенку. Он всегда открыт ко всему новому и не пытается ничего определять.