Григорий Курлов: Путь к Дураку. Книга первая. Философия Смеха.

— А где это я? — спросил затем человек-Петя, настороженно озираясь. — Что это ?

— Это твой мир, — гордо сказал Создатель, обводя рукой вокруг. — Это, можно сказать, твой… гм… Рай… Эдем, одним словом .

— Вот — это?! — спросил Петя, тыкая куда-то пальцем. — Вот эти полосы, эти искры, летающие пузыри ?

— Да нет же, — поморщился с досадой Создатель, вновь ощутив, что работа его ещё далеко не закончена. — Это ж ты моими глазами смотреть пытаешься. Своими-то я и сам могу… А ты теперь человеческими учись. Понимаю, что сразу не получится. А что делать? Родилсячеловеком — учись видеть мир по-человечески. Нечего — побожьему.

— Это просто, — продолжал Создатель, подводя Петю к какому-то вибрирующему радужному сгустку, — вот это, например… Знаешь, что это ?

— Откуда? — удивился человек-Петя .

— Разбираешься, — непонятно одобрил Создатель, — значит, так, запоминай и учись. Это — дерево. Понял ?

— Нет, не понял, — честно ответил человек-Петя, всматриваясь в сгусток, который ничуть не изменился .

— Сейчас поймёшь. Дерево — это растение. У него плотный шероховатый ствол, ветки и зелёные листья. Повторяй .

— Плотный ствол, — послушно повторял Петя, — шероховатый… зелёные листья …

Радужный шар вытянулся, задеревенел, зашуршал листвой и зазеленел .

— Почему это? — удивился человек-Петя .

— Потому что ты — человек, — гордо заявил Создатель, — и создан по образу и подобию… — он запнулся, — моему, в общем .

— Ну? — настаивал Петя .

— Что — ну? — обиделся Создатель. — Творец я, непонятно, что ли? Создатель. А ты — по образу моему… тоже, значит. Творец… почти… Со-Творец, одним словом .

— А шар куда делся? — не унимался человек-Петя .

— Да никуда он не делся. Это для меня он… — Создатель пошевелил пальцами в воздухе, — что-то вроде светящегося шара. Энергия, одним словом. А тебе зачем такое? Тебе жить здесь надо. Ты сказал — дерево. И теперь он — дерево. Он тот же, но иная форма, да и пощупать сейчас его можешь .

— А вот эти дребезжащие струны? — заинтересовался человек-Петя .

— А-а, это — озеро, — заулыбался Создатель, — небольшое, метров двести в диаметре, с камышом .

— Озеро… метров двести… с камышом, — повторял Петя, с любопытством наблюдая за происходящими изменениями. — Вода — мокрая, прозрачная… Кампеш, растения, трава …

— … А что, мне нравится, — сказал он чуть позже, растирая камышинку между ладонями и нюхая её. — И пахнет здорово… зеленью .

— Зеленью… — повторил Создатель, прислушиваясь к себе, — и свежестью, — добавил он, улыбаясь. — И дерево это — красивое, вижу. Теперь вижу… чувствую… обоняю. — И он ласково потрепал человека-Петю за первозданные вихры. — Руки мои, глаза и нос ты мой, ухо моё …

Что было дальше — вы знаете. Кратко напомним. Эдемский сад. Гармония и красота. Рай и вечное блаженство — Вечное блаженство. Вечное …

— Вечное, вечное… — бормотал Создатель, расхаживая по саду, — на фига мне вечное? Было уже это… Опять скука подкатывает .

— К тому же нет пока ощущения, что зеркало это, созданное для полного моего отражения и выражения, так уж всего меня и показало .

— Нет, нет и нет!.. — необходим неожиданный поворот сюжета. Этакий ход конем …

Создатель остановился и поднял глаза на растущую перед ним яблоню. И тут его вновь осенило .

— Ух ты! — даже присел он. — Эта, как его… ну ладно, пусть будет — Эврика! И кликнул Создатель человека-Петю. И на яблоню указал .

— Не ешь с неё, — молвил, — выгоню …

Тут мы вновь делаем пропуск, скромно закрывая глаза на процесс реализации замысла Создателя. И проскочив через множество эпох, попытаемся снова найти нашего сердобольного человека-Петю, чтобы увидеть продолжение грандиозной игры, затеянной Создателем .

Стоял нестарый ещё старик Петя у самого Синего моря и раз за разом невод в солёные бурные воды забрасывал. Да всё виделась ему злющая старуха его, размахивающая разбитым корытом .

И такая тоска взяла Петю за душу, что не заметил он, как кто-то слабо бьётся в неводе мокром .

— И что за жизнь мне такая никчёмная, невесёлая выдалась… Сутра и до вечера спины не разгибая мозоли натираешь, а счастья как не было видно, так и сейчас не видать, — напевал он привычную с детства песенку, потихоньку сматывая невод .