Микки Нокс: Любить монстра. Краткая история стокгольмского синдрома

– Я вас провожу по спецкоридору, зачем вам стоять во всех этих очередях, – говорит он. Парень делает селфи со мной и продолжает что-то говорить, как назойливая муха. Меня проводят мимо всех рамок внутреннего досмотра, и вдруг мы сворачиваем не туда, в противоположную от зоны со стойками авиакомпаний сторону.

– Можно узнать, прошла ли регистрацию Верена Вибек? – обрываю его я.

– Нет, к сожалению, это невозможно, – расстраивается он.

– А за деньги? – интересуюсь я.

Меня трясет после вчерашнего. И да, я веду себя неадекватно.

– Могу по микрофону объявить, если она где-то в зоне вылета – услышит, – говорит он.

– Давай, – соглашаюсь я. А зря. Спустя пятнадцать минут толпа людей буквально осаждает стойки регистрации. Все хотят увидеть Верену и Микки.

– Они что, будут грабить аэропорт?

– Может, пристрелят кого-нибудь?

– Я бы на это посмотрела…

Это за моей спиной так говорят. Я вообще-то не сильно отличаюсь от других людей. Большинство озирается в поисках Микки и не замечает, что я на расстоянии метра от них.

– Сожалею, но вам запрещено покидать Штаты, – объявляет девушка в будке таможенной службы.

– Это как?

– Не знаю, но вы в списке лиц, которым запрещен вылет из страны, – улыбается девушка и возвращает мне паспорт.

Поворачиваюсь и вижу толпу людей, которые переговариваются и показывают на меня пальцем.

– Тот самый?

– Вроде похож…

От зоны вылета меня отделяет хлипкая дверца. И я ее открываю. Раздается писк, сигнализирующий о проблеме на стойке. Ко мне сбегаются охранники. Меня трясет. В глазах двоится или троится. Тошнит. Бросает в жар и холод, и, кажется, я начинаю чувствовать себя супергероем.

Вообще не помню, кем себя в тот момент чувствовал, но в следующую секунду я достаю пистолет и стреляю. Даже если вы Курт Кобейн, восставший из мертвых, если в аэропорту вы достанете пистолет, вас арестуют. Особенно если вы Курт Кобейн. Меня тут же хватают и арестовывают. Пуля ни в кого не попала. Это единственное, что фиксирует мое сознание.

Меня приводят в каморку полиции аэропорта.

– Посидите здесь, – говорит охранник. Он неуклюже переминается с ноги на ногу и продолжает стоять передо мной. – Пожалуйста, – добавляет он.

– Можно позвонить? – спрашиваю я.

– Главное – не стрелять, не убивать и не грабить, пока начальство не придет, – кивает он.

– Не буду, – киваю я. Звоню Стивену и прошу его приехать в аэропорт.

– У меня один ребенок. Один, а не пятеро! – орет он мне в трубку.

– Что я натворил сейчас, а? – спрашиваю я у стоящего передо мной охранника.

– Вы устроили себе очень много проблем, но не волнуйтесь, это видео уже в топе, – добросовестно отвечает он. Смотрю на него как на идиота. – Это из-за Верены? – спрашивает вдруг он. Я киваю и роняю голову на руки. Она просто очень тяжелая почему-то. – Я бы, наверное, тоже немного тронулся. Такая любовь и такая трагедия… – говорит он. У Верены умер отец. Для нее это, конечно, трагедия, но не для меня.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

– Как это? Смерть Верены. Она уже часа два как в топе, – говорит охранник.

В комнату заходят трое полицейских в бронежилетах с белыми буквами «аэропорт» на груди.

– Микки? Вы подозреваетесь в убийстве Верены Вибек, – говорит один из этих троих.

С этого момента я перестаю что-то слышать, видеть и вообще как-либо фиксировать события. Вроде бы приезжает Стивен. Умудряется договориться о выходе под залог. За беспорядки в аэропорту мне грозит приличный срок. Я даже плохо это осознаю. Парень в бронежилете пытается меня допросить, но я просто не слышу его, понимаете. В ушах поселяется противный писк. Такой слышишь, когда выходишь с рок-концерта, который слушал прямо под сценой. Или нырнул слишком глубоко под воду. Вроде бы Стивен выводит меня на улицу и сует в руки бутылку. Я машинально пью из нее. Жидкость обжигает внутренности где-то в районе пищевода.

– Пей давай, – орет Стивен. – Ты меня слышишь?

Я убираю бутылку и шумно глотаю ртом воздух. Знаете, как будто только что вынырнул. Вспомнил, как правильно дышать.

– Ты вообще осознаешь, что происходит?! – орет Стивен.

– Даже не пытался, – говорю я. – То, что сказали, правда?

Стивен осекается. Молчит. По его виду все и так становится понятно.

Микки

Ботаник:Этим все должно было закончиться.

9669:Сид и Нэнси нового времени. Девочки, наверное, визжат от счастья. Больше нет аутичной Вибек, путь к телу психопата свободен.