Микки Нокс: Любить монстра. Краткая история стокгольмского синдрома

Пытаюсь обнять ее, но это все равно, что обнимать фарфоровую куклу. Кажется, что любое движение или, не знаю, прикосновение разобьет Верену. Последнего человека в моем мире. Даже эта белая полоска от слезы на лице, она напоминает трещину на фарфоровой фигурке. Черт, я правда не знаю, что должен сейчас делать. Что правильно? Если бы мне сказали взять пистолет и перестрелять всех, чтобы она перестала плакать, я бы так и сделал. Осекаюсь и вспоминаю о том, кем стали наши фанаты. Шестнадцать самоубийств после того, как я, не подумав, предложил желающим прославиться в Интернете застрелиться. Пара человек в наших фирменных майках по пятнадцать долларов за штуку устроила массовое убийство в школе. С выдумкой все так организовали. Согнали всех преподавателей в кабинет директора и пустили газ. И все это за последнюю пару дней. Мне кажется, что мир сошел с ума. Мы всего лишь снимали постановочные ограбления. Ролики «Где я». Спасали хомяков. Почему люди в майках за пятнадцать долларов делают все это?

– Мы больше не делаем ничего хорошего… – плачет она и смотрит на фотографию ее отца на экране.

– Через минуту начинаем, – говорит девушка в кепке. Она врывается без стука. Оборачиваюсь на нее и смотрю в глаза. Она отступает. Молчит секунду. Поворачивается и убегает.

– Мы можем отказаться от участия и поехать домой, слышишь? – говорю я и убираю прядь с ее лица. Так и стою на коленях, держа ее за руки. Она никогда не простит себе того, что не попрощалась с отцом. Я так и не сказал ему, что позабочусь о его дочери. Это ведь я виноват во всем. Только я.

– Пойдем, нам пора на площадку, – говорит она, и голос ее дрожит.

– Всем привет! С вами я, Сидни Вейс, и шоу «Новые американские герои»!

Чересчур красивая темнокожая девушка лет двадцати – двадцати пяти поднимает руку вверх, приветствует кронштейн с направленной на нее камерой, и зал взрывается аплодисментами. Ведущая улыбается и демонстрирует неестественно идеальную улыбку. Она весело кладет руки на талию и подмигивает телезрителям по ту сторону камеры. Ее чересчур ярко накрашенные глаза сверкают озорным блеском. Публика продолжает шуметь.

Девушки с огненно-рыжими гривами визжат, парни с выбритыми висками кричат и топают ногами. Даже менеджер, отвечающий за реакцию публики, с трудом их останавливает. Худой парень в несвежей футболке нервно озирается по сторонам в ожидании ценных указаний от начальства. Обычно публику приходится раскачивать и уговаривать. Сейчас ее нужно хотя бы попытаться как-то остановить. В эфир идет заставка шоу, и их крики теперь только мешают. Вступительный ролик заканчивается. Ведущая теперь стоит возле диванов в центре сцены.

– Вы ждали этого слишком долго! Сегодня у нас… – ведущая делает эффектную паузу, – Верена и Микки!

На сей раз публику уже никто не пытается остановить. Я вывожу Верену на сцену. Все камеры направлены на нас. Миллионы киловатт света бьют в глаза. Я держу ее за плечи. У нее слезы в желто-оранжево-черных линзах.

Ведущая предлагает нам сесть на диван.

– Итак, подождите, – ведущая изображает крайнюю степень эмоциональности и взмахивает рукой, будто пытаясь остудить пылающий пожар своего сердца, – все еще не могу поверить, что вы здесь.

– Мы тоже, – киваю я.

– Первый и единственный вопрос, на который все вот уже больше года ищут ответ: как? Как вам удалось стать Бонни и Клайдом, Сидом и Нэнси, я даже не знаю…

– Послушайте… – Я нагибаюсь, чтобы Сидни Вейс лучше меня расслышала. – Никогда не сравнивайте нас с Бонни и Клайдом.

Ведущая испугана. Она не знает, что сейчас делать. Звукорежиссер в ее наушнике тоже молчит. Этот эпизод потом вырежут.

– То есть у вас к нам только один вопрос? Мы ответим и можем идти? – интересуется Верена.

– Как вам это удалось? – спрашивает Сидни Вейс и скалится своими огромными белыми зубами.

– Не знаю, – говорю я.

Правда ли, что в ваших роликах есть скрытая реклама?

Давно ли вы заключили эксклюзивный контракт с Black Apple?

Ваши фанаты убивают по вашему приказу или добровольно?

Будут ли еще видео с убийствами?

Как, почему, мне это интересно, настоящее убийство в кадре – это всегда интересно. Кстати, как вам удалось заставить Джереми Флемми расстрелять пятерых человек?

Что бы на все это сказал ваш отец, Верена?

Как вы восприняли его смерть?..

– Отлично восприняли! – взрываюсь я. Верена не может говорить. Она боится людей, а здесь их слишком много. Снова боится.