Пиаже Жан: Речь и мышление ребенка

После того как наши материалы собраны, мы пользуемся ими следующим образом. Мы начинаем с того, что пронумеровываем все фразы ребенка. Вообще ребенок говорит короткими фразами, прерываемыми продолжительным молчанием или словами других детей. Каждая фраза нумеруется отдельно. В случае же, если текст немного длиннее, нечего опасаться того, что несколько фраз, следующих одна за другой, будут обозначены одним номером; важно лишь поставить номер на фразе, ясно выражающей мысль. В этих случаях, впрочем редких, разделение бывает немного произвольным, но это не имеет значения, когда дело идет о нескольких сотнях фраз.

После того как текст разбит на фразы, мы стараемся классифицировать их по элементарным функциональным категориям; эту-то классификацию мы и будем изучать.

Вначале приведем один из документов, собранных описанным выше способом, и разберем его во всей его сложности:

23. Пи (Эзу, рисующему трамвай с прицепным вагоном): «Но у них нет флажков, у трамваев, которые прицеплены сзади». (Ответа нет.)

24. (Говоря о своем трамвае): «У них нет прицепных вагонов...» (Ни к кому не обращается. Никто не отвечает.)

25. (Обращаясь к Беа): «Это трамвай, у которого нет вагона». (Ответа нет.)

26. (Обращаясь к Ге): «У этого трамвая нет вагонов, Ге, ты понимаешь, ты понимаешь, он не красный, ты понимаешь...» (Ответа нет.)

27. (Лев говорит громко: «Смешной месье!», — на известном расстоянии и не обращаясь ни к Пи, ни к кому другому.) Пи: «Смешной месье!» (Продолжает рисовать свой трамвай.)

28. «Трамвай — я его оставлю белым».

29. (Эз, который тоже рисует, говорит: «Я его делаю желтым».) «Нет, не надо его делать всего желтым».

30. «Я делаю лестницу, посмотри». (Беа откликается: «Я не могу прийти сегодня после обеда, у меня урок ритмики».)

31. «Что ты говоришь?» (Беа повторяет ту же фразу.)

32. «Что ты говоришь?» (Беа не отвечает. Она забыла то, что сказала, и толкает Ро.)

33. (Обращаясь к Беа): «Оставь же его».

34. (Воспитательница Б. спрашивает Эза, не хочет ли он пойти с ней): «Эз, иди, это еще не кончено. (34 bis.) Эз не кончил, мадемуазель».

35. (Ни к кому не обращаясь): «Я делаю черные камешки...»

36. (Он же): «Хорошенькие... эти камешки».

37. (Эзу): «Лучше, чем ты, а?» (Ответа нет: Эз не слышал предыдущей фразы.)

Мы выбрали из высказываний Пи (6 л. 6 м.) этот пример потому, что он представляет наиболее энергичную общественную деятельность, на которую Пи способен: он рисует за одним столом с Эзом, своим неразлучным другом, и беспрестанно разговаривает с ним. Было бы естественно, если бы в таком случае единственной функцией речи было сообщение мысли. Но присмотримся поближе. Наоборот, оказывается, что с социальной точки зрения эти фразы или обрывки фраз имеют крайне разнообразное значение. Когда Пи говорит: «У них нет...» и т.д. (24) или «Я делаю...» и т. д. (35), он ни к кому не обращается. Он просто громко думает перед своим собственным рисунком, как простолюдины бормочут, работая. Тут налицо первая категория речи, которую надо отметить и которую мы будем называть в дальнейшем монологом . Когда Пи говорит Ге или Беа: «Это — трамвай» и т.д. (25) или «У этого трамвая...» и т.д. (26), то кажется, что в этом случае он хочет, чтобы его поняли, но при ближайшем рассмотрении мы видим, что, с одной стороны, ему мало интересен собеседник (он переходит от Беа к Ге, чтобы сказать то же самое), а с другой стороны, для него неважно, слушает ли его собеседник или нет. Он думает, что его слушают, — это все, что ему надо. Точно так же, когда Беа дает ему ответ, совершенно не связанный с тем, что он только что сказал (30), он не делает попыток ни к тому, чтобы его поняли, ни к тому, чтобы самому понять. Они оба останавливаются, каждый на своих собственных мыслях, и этим удовлетворяются (30—32). Собеседник здесь играет роль только возбудителя. Пи говорит сам для себя, как если бы он произносил монолог; но к этому прибавляется удовольствие, которое он испытывает, думая, что он представляет интерес для других. Это будет новая категория, которую мы назовем коллективным монологом . Она отличается от предыдущей, но также — и от настоящего обмена мыслями и сведениями. Последний составит отдельную категорию, которую мы назовем адаптированной информацией и к которой можно отнести фразы 23 и 34 bis. Ребенок в этом случае обращается к определенным собеседникам, а не к первому встречному, как раньше, и говорит для того, чтобы собеседники слушали и понимали. Наряду с этим обменом констатирующего, или объективного, порядка можно еще отметить обмен более императивного, или субъективного, порядка, состоящий в приказаниях (33) или в насмешках, критике, подтверждении собственного превосходства и т. д.(37). Кроме того, можно отметить простые повторения, лишенные смысла (27), вопросы и ответы.