Карл Меннингер - Война с самим собой

Несколько недель спустя открылись новые обстоятельства. Выяснилось, что этот человек имел «связь на стороне». Таким образом, истинные мотивы самоубийства, казавшиеся прежде такими очевидными, доказали свою несостоятельность. Общество решительно пересмотрело свои прежние выводы. В городке судачили: «Теперь ясно, где собака зарыта. Когда человек, имеющий жену и детей, забывает свой долг, то нет ничего удивительного в том, что он оказывается в безвыходной ситуации». Звучала и такая версия: «Ему попросту были нужны деньги на свою содержанку. Именно она виновата в его смерти».

Однако вдумчивый наблюдатель наверняка обнаружил бы скрытые причины произошедшего и попытался бы понять, каким образом запутанные сексуальные отношения нашего героя, человека уравновешенного и добропорядочного, повлияли на его решение пойти на подлог. Лишь немногие из его близких друзей знали о том, что брак его был неудачен, и только домашний доктор был в курсе того, что двадцать лет супружеской жизни были омрачены фригидностью жены этого мужчины.

«Это целиком ее вина, — считал доктор. — Она всегда была холодной, как ледышка».

Однако и это объяснение не является исчерпывающим. Почему этот человек женился именно на такой женщине? Почему не попытался что-то изменить, излечив свою супругу? И, наконец, почему столь неудачный брак агонизировал целых двадцать лет?

Возможно, найдется человек, знавший самоубийцу с юных лет, и скажет: «О! Вы не знали его мать! Это была холодная расчетливая женщина, которую деньги интересовали больше собственных детей. Неудивительно, что в браке он потерпел фиаско. Да-да, вам следовало бы знать его мать...»

Итак, мы познакомились с предпосылками самоубийства, очевидными для его соседей, но не имеющими ничего общего с первоначальной версией. Не следует думать, что все новые и новые подробности прольют наконец свет на истинные мотивы трагического поступка. Эти детали лишь доказывают чрезвычайно большой разброс возможных причин, и в своем анализе мы ни на йоту не отошли от простой констатации очевидных, поверхностных мотивов. Несмотря на то, что мы изложили историю более подробно, чем это было сделано в газетных публикациях, вопрос остается открытым. Почему судьба этого человека закончилась трагедией и что конкретно сделало его жизнь невыносимой? Сам по себе напрашивается вывод о том, что наш герой начал убивать себя задолго до того, как взял в руки оружие, и уж подавно задолго до того, как присвоил чужие деньги. Мы так и не поняли, почему его здоровые жизненные инстинкты не смогли восторжествовать над деструктивным началом.

В то же время становится ясно, что подобный способ распоряжения собственной жизнью имеет корни в наследственной предрасположенности, патологии, безволии или усилении деструктивных тенденций в период становления и формирования личности человека. В любом случае ясно, что инстинкты самоуничтожения проявляются в юном возрасте и в значительной степени определяют дальнейшее развитие личности. В конечном итоге эти тенденции могут возобладать над волей к жизни.

Подобный взгляд на самоубийство полностью отвергает наивные и поверхностные статистические клише типа «мужественного поступка» и «иррационального поведения» [1].

[1] В прошлом даже наиболее серьезные научные отчеты изобиловали подобными характеристиками и в большинстве случаев ограничивались поверхностными формулировками. В наше время формулировки отличаются большей обтекаемостью. Существует тенденция объяснять самоубийство следствием «безрассудных факторов», «первичных факторов», «вторичных факторов»; нередко можно встретить выражения типа «перенапряжение», «финансовые затруднения», «одиночество», «любовные неудачи», «желание привлечь к себе внимание». Последние отчеты (Рафаэль, Пауэр и Берридж. Самоубийство как проблема умственной гигиены в колледжах. «Американский журнал ортопси-хиатрии», январь 1937 г., с. 1-14.) содержат таблицы, в которых перечислены 150 таких «факторов», каждый из которых объясняет конкретный случай. На самом деле это не факторы, а симптомы.

Повторяясь, замечу, что с точки зрения психологии самоубийство является очень сложным, комплексным явлением, и не следует его идентифицировать как заурядный, случайный, импульсивный, логичный или, напротив, непостижимый поступок. Анализ мотивов самоубийства представляет известную трудность не только в силу сложности интерпретации сознательных и очевидных побуждений, но в большей степени потому, что при удавшейся попытке субъект недоступен для непосредственного изучения. Позднее мы увидим, что неспособность достигнуть успеха — даже в осуществлении самоубийства — можно выразить как математический результат взаимодействия условных векторов сознания и подсознания. Если бы описанный выше клерк остался в живых и отдал бы себя в руки специалистов-психоаналитиков, мы смогли бы выяснить влияние комплексов, доминировавших в раннем детстве и определивших специфическую направленность его личности, ставшую роковой. Доступность объекта исследования является вопросом первостепенной важности, так как рассуждать о мотивах человека, почившего в бозе, весьма проблематично. Тем не менее определенных результатов добиться можно. Психоаналитики изучили немало случаев несостоявшихся самоубийств. Кроме того, случается, что самоубийцы успевают сообщить что-либо о причинах, толкнувших их на этот поступок, до наступления летального исхода[1].