Андрей Юревич - Психологи тоже шутят

В чем тут дело, и как данный парадокс разрешается? Ответ на этот вопрос только что упомянутых Гоббса и Локка, а также их современных последователей (например, авторов хорошо известной в психологии теории справедливого обмена) никак нельзя признать удовлетворительным. Дескать, индивиды нерациональны и асоциальны, но общество принуждает их: вести себя рационально и просоциально, а тех, кто не поддается, подвергает различным санкциям. Любой мыслящий читатель не может не почувствовать здесь несуразицу: если индивиды неразумны и асоциальны, то откуда же в их скоплении, т. е. в обществе, берется эта рациональная и принуждающая к разумному поведению инстанция?

У автора есть свой, куда более правдоподобный вариант ответа на данный вопрос, который этот самый мыслящий читатель, без сомнения, оценит по достоинству. Чтобы из скопления нерациональных и деструктивных индивидов получилось что-либо путное и жизнеспособное, в обществе должен существовать механизм канализации их деструктивных импульсов во что-то конструктивное и полезное для их объединения нечто вроде фабрики по утилизации вредных отходов.

Этот механизм, а, точнее, разнообразные, но, вместе с тем, имеющие между собой много общего, механизмы формируются и оттачиваются в течение всей эволюции человечества, являясь одновременно ее условием и одним из главных продуктов. В результате деструкторы проявляют свою деструктивность не в разрушении всего вокруг, а в завоевании для своих стран новых территорий, эгоисты воплощают свой эгоизм в сколачивании капиталов, которые работают на благо общества, личности, преисполненные амбиций, под их влиянием совершают научные открытия. То есть асоциальные по своей природе и потенциально разрушительные импульсы находят про-социальный и полезный для общества выход. Причем наиболее жизнеспособны и побеждают в процессе естественного отбора именно те общества, в которых сложился наиболее эффективный механизм канализации асоциальных устремлений индивидов в просоциальное поведение.

В качестве наглядной иллюстрации уместно привести только что решенный историей вопрос о том, что жизнеспособнее: капитализм или социализм. Вообще-то социализм не был только дурью романтиков, прохиндиадой беспринципных политиков или местью обиженных жизнью революционеров. Это вполне разумная модель общественного устройства, делающая ставку на все хорошее, что есть или должно быть в человеке: на его сознательность, трудолюбие, альтруизм и т. п. Капитализм, напротив, делает ставку на плохое в человеке на его эгоизм, меркантилизм, собственнические инстинкты. И социализм проиграл великий исторический спор не потому, что создавался дураками или проходимцами, и не потому, что его создатели приписали человеку не существующее в нем, а из-за того, что они неверно оценили соотношение плохого и хорошего в человеке и сделали ставку на хорошее. Их же оппоненты просчитали все правильно, и капитализм оперся на наиболее надежное — не на хорошее, а на дурное в человеке, отработав при этом изощренный механизм канализации дурного, использования его сильной, но негативной энергии в благих целях. Только и всего, и странно, что психологи до сих пор не разъяснили человечеству, особенно его пострадавшей от социализма части, что именно с ним произошло.

Но вернемся к науке. Она одна из многих социальных систем, основанных на канализации негативных человеческих импульсов. Ученый стремится к славе, к признанию, к занятию более высоких должностей, к тому, чтобы утереть нос коллегам, и все это иррациональное «бессознательное» науки, которое она стремится скрыть. Но наука организована таким образом, что все перечисленное побуждает ученых открывать новые факты, расширять горизонты познания, разрабатывать теории и т. д., т. е. обладает механизмом рационализации иррационального, придания его энергии конструктивных форм. Случаются, конечно, и отдельные сбои, когда ученые, например, искажают или придумывают несуществующие факты, явно обманывают коллег, разрабатывают липовые теории. Но в общем и целом механизм канализации негативных импульсов или рационализации иррационального работает здесь исправно. Что и разрешает противоречие между озабоченностью людей науки, в основном, личными интересами, а не открытием истины, и тем, что они ее все же открывают.

Претендует ли автор на то, что он открыл «бессознательное науки» подобно тому, как 3. Фрейд открыл бессознательное личности? Нет, не претендует, и не из скромности, которая ему тоже, как и Фрейду, свойственна. А потому, что одно и то же не принято открывать дважды (такие случаи тоже были в истории науки, но они обычно кончались трагично для тех, кто был вторым). Существование бессознательного у общества, а также у его отдельных подсистем, таких, как наука, служит простым следствием того, что оно существует у личности. Иначе куда бы девалась сумма индивидуальных бессознательных?