Александр Медведев: 70 основных психологических ловушек

Военачальники, гордость которых дополнительно способствует усилению чувства вины, решают, что такие презренные личности, как они, недостойны жизни. Приняв это не слишком разумное решение, военачальники попадаются в следующую ловушку — ловушку долга.

Ловушка долга является разновидностью ловушки верности собственным идеалам. В данном случае не подлежащие пересмотру «упрощенные представления» заложены в структуру человеческой личности и связаны с гипертрофированным чувством долга по отношению чему-либо или к кому-либо (Родине, родителям, природе, страдающим детям Эфиопии и т.д. и т.п.). В ситуации с военачальниками, одним из их «упрощенных представлений» о долге является установка, что позор смывается только кровью, и их долг — смыть с себя позор ценой собственной жизни.

Как правило, люди, попадающиеся во внутренние ловушки, действуют столь же нерациональным образом, как три военачальника из истории с персиками. Оценивая свои действия как единственно возможные и правильные, человек, попавшийся в одну или несколько внутренних ловушек, в принципе не способен проявлять объективность и не может отыскать более рациональное решение своей проблемы.

А вот еще одна гениальная внешняя ловушка, использующая знание внутренних ловушек.

Около дома одного старика постоянно играли дети, и шум, производимый ими, очень его беспокоил. Старик был мудрым и знал, что если он попросит детей поменьше шуметь и покажет, что шум его раздражает, они нарочно станут шуметь еще больше, получая удовольствие от его бессильной ярости. Поэтому старик пошел по иному пути.

Он пригласил к себе в дом вожака детской компании и сказал ему следующее:

— Я старый и очень одинокий человек. Всю жизнь я мечтал иметь много детей, но, к сожалению, мне так и не удалось осуществить свою мечту. Единственная радость, которая мне осталась в жизни — это слушать звенящие, как колокольчики, детские голоса за моим окном. У меня к тебе огромная просьба: мне хотелось бы, чтобы вы играли за моим окном еще дольше и перекликались еще звонче, тогда моя душа будет радоваться. В качестве благодарности за такую неоценимую услугу я буду давать тебе каждый день по две монетки, а каждому из играющих на улице детей — по одной монетке.

Мальчик с удовольствием согласился. Старик выдал ему первый гонорар, и он ушел.

В течение двух недель дети играли перед домом старика на несколько часов дольше и кричали еще громче, и каждый день старик отдавал им обещанный гонорар. Затем старик снова позвал к себе их вожака.

— Я небогатый человек, — с грустным вздохом сказал старик, — и, к сожалению, я неправильно оценил свои возможности. Мне сложно платить тебе каждый день по две монетки, а каждому ребенку по одной монетке в день. Теперь за то, что вы будете играть и шуметь под моими окнами, я буду платить каждому из вас по одной монетке в две недели.

— Но это нечестно! — возмутился мальчик. — Мы договаривались совсем о другом!

— Увы! — развел руками старик. — Ничего иного я предложить не могу.

— В таком случае можете позабыть о нас! — воскликнул мальчик. — Больше мы никогда не будем играть рядом с вашим домом!

Дети ушли и, как и обещал их лидер, больше не возвращались. Теперь старик мог наслаждаться долгожданной тишиной и покоем.

В данном случае психологическая ловушка, расставленная стариком, основывалась на расчете на то, что дети попадутся в три внутренние ловушки: ловушку мнимого принуждения, ловушку обидчивости и ловушку стремления к противоположному.

Ловушка мнимого принуждения заключается в том, что люди, которым нравится что-то делать, в случае, если им вдруг начинают платить за деятельность, доставляющую им удовольствие, или если их прямым или косвенным образом подталкивают к тому, чтобы делать то, что им нравится, начинают ощущать, что их действия осуществляются не по их собственной воле, а направляются извне. По этой причине деятельность, которая прежде их увлекала, начинает доставлять меньшее удовольствие, а в некоторых случаях даже раздражать.

Предложив детям получать деньги за то, что прежде доставляло им удовольствие, старик превратил удовольствие в работу. Теперь дети, даже если бы им этого не хотелось, должны были бы играть и кричать около дома старика ради того, чтобы получить вознаграждение. Разумеется, формально детей к игре никто не принуждал, кроме них самих, точнее, их собственного желания заработать деньги. Тем не менее, попадаясь в ловушку мнимого принуждения, дети ощущали свое собственное принуждение себя к игре, как исходящее извне и потому неприятное.