Юлия Лапина - Тело, еда, секс и тревога [Что беспокоит современную женщину. Исследование клинического психолога]

Откуда все эти «тараканы» стресса и тревоги приползли в голову современной женщине, ведь мы живем в эпоху достижений сексуальной революции? Причина в хитро устроенной пирамиде МММ – морали, медиа и медицине [113] Идея, высказанная Эмили Наговски в книге «Как хочет женщина» (Манн, Иванов и Фербер, 2016). По моему субъективному мнению, эта книга обязательна к прочтению. Однако многие нюансы женской сексуальности, представленные в ней, могут быть непонятны российскому читателю из-за разницы менталитетов. .

Возможно, вам знакомо понятие «двойное послание» (doublebind). Это коммуникативная ситуация, в которой субъект получает взаимно противоречащие указания. Например, абсурдное требование: «Приказываю тебе не исполнять моих приказов». Или когда мать говорит ребенку: «Никогда, скотина ты паршивая, ни на кого не ругайся и не давай себя оскорблять. Понял, засранец ты эдакий?» О непростых последствиях «двойных посланий» для психики написаны тома научной литературы. Но двойное послание встречается не только во взаимоотношениях людей, но и в социальных установках.

На мой взгляд, в отношении к женской сексуальности заложена как раз концепция двойного противоречивого послания, а также старая пуританская модель, которая, что бы ни говорили о сексуальной революции, продолжает активно влиять на сознание. Всего поколение назад было принято выходить замуж девственницей, секс было неприлично обсуждать публично («В СССР секса нет»). Быть матерью-одиночкой считалось позором, а слухами о развратной незамужней соседке, к которой «ходють всякие», запугивали подрастающих девушек. И все это – на фоне практически недоступной контрацепции и абортов без анестезии [114] «Абортная культура напитана кровью, болью и оскорблением женщин. Абортная культура – это когда режут «на живую», а стоит закричать или заплакать – сразу услышишь, что, мол, в постели-то не плакала и любишь кататься – люби и саночки возить. Это окровавленная тряпка между ног, «тыканье» санитарок, невозможность даже отлежаться дома (точнее, больничный-то взять можно, но все знают, какой диагноз зашифрован в цифровом коде, а знать им этого не надо – поэтому лучше взять день или полдня за свой счет). Это понимание и принятие обреченности на следующий аборт, а потом еще и еще. Это ад. Люди научаются жить в аду. Как показывает история, еще и не в таком. Помогают механизмы психологической защиты, но они не «бесплатны»: ценой за возможность не сойти с ума становится очерствение души. Чтобы раз за разом ходить «на чистку», как когда-то говорили, нужно научиться воспринимать эмбрион просто как сгусток клеток, как нечто наподобие подлежащей удалению бородавки. Весь антураж карательной гинекологии этой науке, надо сказать, весьма способствовал – голой, страдающей и униженной женщине не до тонких моральных рефлексий… акушерство было таким же карательным, как и гинекология. Муки и издевательства, через которые женщина проходила в роддоме, инсценировались как наказание ей за то, что занималась сексом…» ( https://www.opendemocracy.net/od-russia/anastasia-ovsiannikova/borba-s-abortami ). .

Историческая справка.

В СССР долгое время матери-одиночки получали меньшее пособие на детей, чем разведенные или вдовы. Один из пунктов Указа Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 года был следующим: только женщина, которая состояла в зарегистрированных отношениях с мужчиной, имела право на алименты. Если брак не был зарегистрирован, женщина не имела права на установление отцовства. Она даже не могла дать ребенку фамилию отца, да и сам отец в метрике ребенка указан не был, на этом месте стоял прочерк. Государственное пособие одиноким матерям выплачивалось до достижения детьми двенадцатилетнего возраста, а не до 18 лет, как было положено «законнорожденным» детям. Привилегии законного брака сохранялись до 1968 года, то есть еще живо и довольно активно целое поколение женщин, которые на себе испытали преимущества законного брака и свое бесправие в случае брака «гражданского». Тотальная зависимость советского человека от государства делала матерей-одиночек еще уязвимее. Секс для них мог обернуться множеством неразрешимых проблем: гинекологические болезни вплоть до бесплодия из-за варварски сделанного аборта, социальная стигматизация, серьезные финансовые расходы – все это ложилось на плечи женщины, поддавшейся искушению. В таких условиях гипотетический сексуальный контакт мог вызвать не просто стресс, а паническую атаку.