Владимир Леви - Исповедь гипнотезера

Не просто, о нет. В жизни есть родственники и знакомые, есть память, есть документы. Будь моя воля…

Во многих тайных и нетайных обществах существовал издавна ритуал: давать новообращенным другое имя. У некоторых народов имя меняется в начале или по достижении зрелости (обряд «инициации») или при вступлении в брак. Среди многих племен бытует отношение к имени как к магической тайне, которую надлежит хранить даже от друзей, и до сих пор в традициях давать новорожденному запасное имя, а иногда целое множество. Многоэтажные имена испанцев, возможно, заставляют их чувствовать себя несколько иначе, чем американцев с их укороченными кличками…

Имя — не просто бирочка для протокола, не вывеска. И не просто символ. Имя — это то, чего ждут от человека и чего он сам ждет от себя. Обобщенная роль.

Никто не может быть равнодушным к своему имени. И вы замечали, может быть, что у давних друзей, супругов или любовников есть склонность называть друг друга не паспортными именами, а хотя бы несколько измененными. Нет, не кличка, подобная школьной либо дворовой, а взаимное соглашение о ДРУГОМ САМОСОЗНАНИИ, о других ролях — и, значит, о другой жизни.

Называть ребенка, хотя бы иногда, другим именем очень просто. (Только не навязывать!) Возможен удивительный результат, когда человек, маленький ли, большой ли, находит себе имя сам и влюбляется в свое НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ.

Никакие документы к этому отношения не имеют.

РЕПЕТИЦИЯ РЕПЕТИЦИИ

В. Л.

Я преподаю в техническом вузе. Знаю дело, имею большой производственный стаж. Не могу пожаловаться и на педагогическую бездарность: пока вел занятия с группами, все было прекрасно. Меня ценят и уважают. Недавно получил звание доцента. Уже шестой месяц читаю курс лекций по своей специальности.

«Читаю» — сказано неверно. Не читаю, а мучаюсь и мучаю слушателей. Если так будет продолжаться, придется отказаться от должности. Понимаю, в общефилософском, да и в житейском плане это не катастрофа. Но для моего самоуважения, боюсь, это будет ударом слишком серьезным. У меня бывали и неудачи, и поражения, но я всегда до сих пор находил способы отыграться, и не за чужой счет. Такая стена, прямо скажем, импотентности передо мной выросла в первый раз в жизни. А я упрям, и сейчас мне уже почти наплевать на свои переживания, а просто безумно хочется решить эту задачку, из принципа, это уже космически интересно.

Прочитав ваше «Искусство быть собой», понимаю вроде бы, что происходит. Конечное парадоксальное состояние. Сверхзначимость, сверхмотивация. Понял свое родство с заикающимися, бессонниками, ипохондриками, с армией импотентов всех видов и рангов. Пользуясь вашими рекомендациями, сумел даже помочь кое-кому из «родичей». А вот что поделать с собой, ума не приложу. Мне кажется, я никогда не был нервным сверх меры, достаточно решителен и уверен в себе, находчив, неплохо соображаю. Могу веселить компании за столом. Волновался всегда естественным, нормальным волнением, которое не подавляло. А здесь…

Начинается с утра, в лекционный день… Нет, еще с вечера — хуже засыпаю, видимо уже прогнозирую. Проснувшись, еще даже не успев вспомнить, кто я, ощущаю под сердцем скользкую дрожащую жабу. Это тревога, напоминающая, что сегодня… Давлю жабу, подъем. Бодрая музыка, пробежка, зарядка, контрастный душ, самовнушение — все прекрасно, я весел и энергичен, я все могу, жизнь удивительна. Только это немножко вранье, потому что труп жабы где-то остался и я знаю, что перед аудиторией он сделает трупом меня, а сам благополучно воскреснет. Я не хочу это знать, но я это знаю.

…Освобождаю дыхание, сбрасываю зажимы. Выхожу к слушателям, как статуя командора. Все прекрасно и удивительно: язык не ворочается, в позвоночнике кол, на плечах тяжесть египетской пирамиды, а в мозгах — что там в мозгах, уже черт поймет. Дымовая завеса. Забываю половину материала, никакие конспекты не помогают. Читать все по бумажке? Немыслимо, и я еще не (…), чтобы позволить себе такое.

Терпеливые мои слушатели минут через пять каменеют, а где-то на двадцатой двое бедняг с ночной смены уже откровенно приходят ко мне отсыпаться. У нас старательный, хороший народ, в основном производственники. Я и сам кончил этот же институт и, по-моему, понимаю, что нужно ребятам и как нужно. Пару раз даже набрался наглости, дал советы двум товарищам-преподавателям— с благодарностью принято и помогло. А сам, сам… Видели бы вы, как этот покойник отвечает на вопросы.