Владимир Леви - Исповедь гипнотезера

Если малознакомые мне улыбаются, то хорошо меня знающие стараются меня избежать. Меня вроде бы и уважают в коллективе, и в то же время стараются не заметить, обойти. Мое общество всем в тягость, я никому не нужна. Порой удивляюсь, как мне удалось дожить до 33 лет, почему у меня до сих пор не разорвалось сердце.

Мечтала о самоубийстве, даже давала себе срок… Извините меня за такое признание и не беспокойтесь: мне это не грозит. Я слишком труслива и в оправдание ищу отговорки. То мне жалко отца, то боюсь загробной жизни — а вдруг там не принимают непрошеных гостей. Недавно пришла мысль о монастыре… На сколько-нибудь решительные действия я не способна. Мне остается только жить, мучиться и мечтать о естественном конце. Я даже свой адрес вам дать боюсь. (.)

Рад, что написали. Этот шаг, не легко, наверное, давшийся, — уже начало пробивания скорлупы.

У вас открываются глаза. Вы сделали много самостоятельных открытий, а главное — убедились, что существуют в мире тепло и свет.

Теперь основное — поверить, что они доступны и вам. И более того: могут ВАМИ дариться.

Вы можете зажить полной жизнью, соединенной с людьми. Жизнь эта совсем близко, в двух шагах. Но шаги никто, кроме вас, не сделает.

Шаг первый. ПРИНЯТЬ СЕБЯ.

Постарайтесь ответить: почему я защищаюсь от внимания к себе и доброго отношения, почему я боюсь любви?

На каком основании я считаю себя не похожей на других, если других я не знаю?

Почему, чуждаясь людей, я в то же время так завишу от их оценок (всего более воображаемых)?

Что я потеряю, открывшись, как есть, хотя бы одному человеку?

У вас уже есть понимание своего прежнего неведения и заблуждений. Но ведь вы не думаете, что прозрели окончательно? Вы не знаете ни людей, почитаемых вами за счастливцев, «нормальных», кажущихся вам одинаковыми, ни тех, кого среди них множество, — вами не замечаемых, таких же, как вы, одиноко страдающих, жаждущих…

Главное заблуждение — неверие в свою способность дарить.

Шаг второй. ПРЫЖОК ЧЕРЕЗ СТЕНУ.

Не биться, а перепрыгнуть! Перелететь.

Вы этого еще не пробовали. Ни разу. А стена, между прочим, не такая уж высокая и не такая глухая, как вам представляется. Она может упасть даже от случайного сотрясения. Потому что это и не стена вовсе, а что-то вроде флажков на веревочке, через которые боится перепрыгнуть загнанный волк. Флажки вы развесили сами, может быть, и не без помощи родителей.

«Иди к людям — они тебя поймут»?.. Ошибка. Опасно, вредно идти к людям за «пониманием». Опасно и мечтать об этом. Нет, не потому, что его нельзя получить, понимание. Можно. Не у всех, не всегда, но можно, порой и с избытком, которого мы не заслуживаем. А потому, что при такой установке мы утрачиваем теплородность.

Вас станут отогревать, а вы, израсходовав полученное, будете снова замерзать и снова искать тепла. Понимания, поддержки, участия… Путь, в конце которого яма безвылазная: душевный паразитизм. Похоже на наркоманию — никаких «поддерживающих» доз в конце концов не хватает…

«Мне нечего дарить. Во мне лишь холод и пустота. Не могу никого согреть. Во мне нет света. Мне нужен внешний источник».

Да, когда гаснем, без него не воскреснуть. Но после реанимации сердце поддерживает себя собственным ритмом.

Идите к людям, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ ИХ.

И не надо беспокоиться заранее, какая там у вас в душе температура и освещенность. Свет вспыхнет при встрече. (.)

Из шахматных наблюдений: фигура, долго бездействовавшая, внезапно может обрести страшную силу. Для этого нужно, чтобы партия продолжалась.

«ОДИНОЧЕСТВО БЕГУНА НА ДЛИННЫЕ ДИСТАНЦИИ»

В. Л.

Мне хочется рассказать вам свою историю. Может быть, она представит определенный интерес…

Отец мой сразу после войны стал жертвой ложного обвинения и пропал навсегда. Кроме меня, у матери было еще трое, я был старший. Была еще престарелая бабушка. Всю семью выставили на улицу. Мама пошла в колхоз, там в гумне нас приютили. Сейчас, когда рассказываешь кому-нибудь из молодежи, слушают с недоверием… Не верят также, например, что в колхозе после восьмого класса я за два летних месяца заработал себе на кепку. Они сейчас за один день зарабатывают больше.

Мама пошла в доярки. За работу в то время почти ничего не платили, но она не умела работать плохо.

Закончил обязательные 7 классов, дальше учиться не собирался, хотел работать. Но мама все-таки заставила меня пойти в среднюю школу. Для этого надо было ехать в город и жить в интернате. Все зимы ходил в одном пиджачке, пальто не было. По выходным дням голодал. Дома не было даже черного хлеба, питались картошкой.