Владимир Леви - Исповедь гипнотезера

Пятнадцать. Всё-что-угодно.

— Все спящие меня слышат. Все слышат только меня. Все бодры. Всем открыть глаза.

Открыли глаза тринадцать. Двое продолжают спать — летаргическая форма… Теперь работать легко, все в руках — нужны только воображение и энергия до конца сеанса, импровизация.

Внушением полного сна (или временной глухоты) можно целиком отключать сомнамбул, и пока спят, говорить со зрителями. Вот сомнамбулы с упоением танцуют под мой аккомпанемент, зрителям завидно, хочется присоединиться, не верится, что веселые, возбужденные люди глубоко спят… А теперь чуть-чуть страшно: упоительный танец продолжается в мертвой тишине, под галлюцинаторную музыку.

Стоп! Так остались!..

Все застывают в позах, в которых их застигло внушение. Кинопленка остановилась: замороженный танец.

— Теперь каждый займется своим делом. Вы, девушка, вяжете сиреневую кофточку. Вы — чистите картошку. Вам три года, поиграйте в песочек… Соберите букет цветов на этой поляне. А вам в руки скрипка, вы Давид Ойстрах, играйте.

Молча, пластично… Какие точные, богатые, тонкие, изысканные движения…

А ведь он, скорее всего, не держал никогда скрипки в руках. Но, конечно, скрипачей видел… Невидимый смычок вдохновенен.

— Вы — дерево, роскошное, раскидистое, ветвистое. — (Непередаваемое выражение лица… Руки раскинуты… Чуть покачивается.) — Идет сильный дождь… ветер… Ветер… — (Что делается с ее руками! — Трепещут листья…)

— Вы неандерталец, пещерный человек. — (Лицо принимает суровое выражение.) — Возьмите эту дубину. Вон — видите, там саблезубый тигр. Будьте мужчиной.

Бросается, замахивается, в ложе шарахаются… Ничего страшного, дубина галлюцинаторная.

— Спокойно, все в порядке, тигр смылся. Можете подойти к вашей подруге, вот она. — (Бородатая подруга в джинсах довольно-таки индифферентна. Летаргическая жена.) — Такая жена вам ни к чему? Лучше быть свободным охотником?.. Сделаем ее невидимой… Идите сюда, сюда… — (Пытается пройти сквозь бывшую жену, уже не видит ее.)

— Вы будильник. Я вас завожу… Зазвоните через восемь минут.

— А с вами особый разговор. Сейчас станете другим…

При слове «четверг» станете Линдоном Джонсоном, президентом Соединенных Штатов. Гул возбуждения…

— Тише. Четверг.

— Юрка! — отчаянно кричит из зала приятель.

Бесполезно, Юрки уже нет. Президент Джонсон отвечает на вопросы корреспондентов. Из зала несутся вопросы один другого каверзнее. Нет, вы только послушайте, как он ловко выходит из положения.

— Да, меня зовут Линдой… Люблю собак…

— Сколько вы расходуете на вооружение?

— Много. Спросите об зтом у министра финансов. Или у министра обороны, если угодно.

— Сколько у вас детей?

— Спросите у моей жены, она точно помнит.

— Ваше любимое времяпрепровождение?

— Играю в гольф на моем ранчо в Техасе. (Молодец, читает газеты, но, кажется, немного перепутал с Эйзенхауэром.)

Но вот деваться некуда:

— Когда кончится война во Вьетнаме?

— Видите ли… По-видимому, никогда. Во всяком случае, пока я президент, война будет продолжаться.

Дзинь!

Это будильник зазвонил.

На минуту раньше…

— Ну вот, а теперь поиграем в футбол. (Галлюцинаторным мячом).

Галлюцинаторный пинг-понг: и ракетки, и стол, и шарик… Посмотрите, как отчаянно режется президент с Давидом Ойстрахом.

— Сели на велосипеды! Поехали! Кто быстрее?!

Ух как президент жмет педали… Обходит, обходит неадертальца… В зале хохот, посмеяться не грех, про гипноз почти все забыли…

— Все меня слышат. Все стали самими собой. Скоро Восьмое марта. Купим подарки женщинам. Сейчас мы откроем новый универсальный магазин, где вы сможете приобрести по умеренным ценам интересные вещи… Для себя и своих подруг…

Воспроизводим ситуацию из «Мастера и Маргариты». Мессир Воланд концентрируется. Ассистент Гелла становится за галлюцинаторный прилавок.

— Подождите, еще не открыли… — (Надо настроиться и придумать, что дальше… Устал, черт дери…) — Будьте любезны, займите очередь.

Опрометью бросаются, начинают толкаться. Если бы дверь не была галлюцинаторной, а взоры слегка мутноватыми… нипочем бы не отличили…

— Позвольте, я впереди вас…

— Вы здесь не стояли…

Вот и модель: коллективный невроз, потребительская лихорадка. Смещаются представления: мир делится на тех, кто стоит и кто не стоит: непримиримо враждебные партии. Время течет убийственно медленно. За один отстой в очереди выделяется столько адреналина, сколько хватило бы на убийство двух мамонтов. Кассиршу, опаздывающую на восемнадцать секунд, словесно линчуют, но лишь появляется, все забыто и прощено.