Сергей Кондулуков - 90 тысяч лет до нашей эры

Нет, эта не медведица, это дух её - подумал Нам-Ур и где- то на самой глубине души его шевельнулся противный червячок страха.

И в панике побежали от этого ожившего призрака медведицы люди. Тонкая корочка наста не выдержала и надломилась. Словно острые ножи она стала резать ничем не защищенные ноги людей.

И сделался розовым от их крови белый снег. Но люди не замечали ни крови, ни боли.

Страх сделал их животными, огонь жизни потух в их глазах, и теперь они бежали, в призрачном свете луны, надеясь достигнуть только одного, своей тёплой уютной пещеры.

Но Нам-Ур ещё не потерял окончательно свой рассудок. Как самую драгоценную ношу, он прижимал к себе большой кусок мяса, который ему всё же удалось выхватить из костра засыпанного снегом.

Глаз коварной Мун светил ещё ярко, когда Нам-Ур добрался до пещеры. Не чуя своих окровавленных ног, не чуя своего тела, не чуя самого себя, он прошептал спекшимися чёрными губами. Нам-Ур принёс племени мясо.

С громким плачем втащили его женщины в пещеру.

За ним подоспели и те, кому посчастливилось остаться в живых.

Глава 6

На этот раз Нам-Ур решил изменить своему правилу и накормить голодных охотников.

"Весной, когда могучий Ву будет высоко на небе, кто будет кормить племя?" - думал он.

Но маленькие кусочки мяса, дети племени и больные тоже не остались голодными, только раззадорили их. Нам-Ур ещё держался. С тоской подходил он к высокой стене пещеры. Вынимал из неё один камень и смотрел, смотрел ....

В морозном небе жалобно выла вьюга и швырялась белыми хлопьями холодного снега.

"Утихнет старуха-вьюга, - думал Нам-Ур, - и Нам-Ур сходит за лосихой".

Надежды, правда, не было никакой. Лосихой могла полакомиться и медведица, столь некстати появившаяся в ночном лесу. Могли её раскопать из под снега и волки, чьи зелёные огоньки глаз они видели.

Медведица и впрямь закусила убитой людьми лосихой. Полакомилась она и убитым охотником и теперь свернувшись клубком около пещеры, в которой жили двуногие звери, убившие её детёныша, она терпеливо ждала. Ветер набросал на неё маленький снежный холмик, под которым ей было тепло. Она продышала в нём небольшое отверстие. И теперь жили только её умные, острые глаза, наполненные невыразимой болью, болью матери потерявшей своего ребёнка.

Каким-то шестым чувством Нам-Ур чуял, что медведица не ушла далеко от пещеры и сторожит людей.

Теперь у племени было много огня, и почти с утра до вечера в пещере горел костёр, отбрасывая длинные изогнутые тени людей на влажные стены пещеры. Огонь вновь возвращал людей к жизни, и в их сердца вошла надежда.

Но пробудившаяся в их телах жизнь требовала своего продолжения.

Среди племени опять начался голод.

Старый Пху, полузакрыв глаза, лежал на своей шкуре. От голода у него кружилась голова.

Внезапно в тёплом влажном воздухе пещеры он увидел жирную оленью ногу, с которой капали капли янтарного жира. Пху плотоядно облизнулся.

-Вкусен олень и ему подмигнул взявшийся невесть откуда отец, который умер, когда Пху был ещё юношей. А как вкусен оленёнок и отец ещё раз подмигнул ему. Иди и убей его. И своим указательным пальцем, который почему то плыл и извивался в воздухе вместе со струями дыма, отец указал ему на сына старой Кму.

-Но это же сын старой Кму, отец,- слабо запротестовал старый Пху.

-Разве!? И лицо отца исказила гримаса удивления, рот его искривился в улыбке, которая тоже плыла и извивалась в облаке дыма. Это оленёнок иди и убей его.

Кху раскрыл глаза и посмотрел на сына старой Кму. В белых облаках дыма плыла и извивалась его спина, плыли и извивались его руки. А на голове сына старой Кму Пху увидел тонкие веточки оленьих рогов.

Затаив дыхание, Пху взял в руки острый камень и неслышно стал подкрадываться к сыну старой Кму.

Тот сидел и откинув голову назад сосредоточенно расcматривал своей рисунок.

Он тоже был вместе со всеми охотниками в ту страшную ночь, когда на них напала медведица.

И теперь твёрдым берёзовым угольком рисовал на стене пещеры её силуэт.

Особенно ему хотелось передать оскал медведицы так поразивший и испугавший его.

Юноша вновь откинул голову и, прищурив один глаз, посмотрел на рисунок.

В этот момент и нанёс ему страшный удар по голове старый Пху.

Без звука повалился на пол сын старой Кму.

Старый Пху воровато оглянулся по сторонам - не видел ли кто его.

Но люди племени, понурые и усталые сидели около большого костра, который по вечерам разжигали в пещере. Протягивая к нему свои озябшие руки, каждый думал свою невесёлую думу. Иногда пламя костра колебалось, и тогда колебались тени людей.