Юджин Джендлин: Фокусирование. Новый психотерапевтический метод работы с переживаниями

Молитва к Адаму

...До начальных глин

Поступляя слух —

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Чтo проточные

Жилы рек — берегам...

Марина Цветаева

— А это кто? — и палец утыкается в старую, с оторванным уголком, изрядно поцарапанную фотографию молодого мужчины с лихо закрученными усами.

— Это Петр, сын тети Нюры и дяди Шуры, двоюродный брат той Мани, что потом вышла за Николай Палыча.

— А это кто в подвенечном платье?

— Это же Евдокия Даниловна, баба Дуня.

На коленях — толстый, тяжелый альбом в старинном бархатном переплете, давит на них всем грузом времени, истории, рода, погружая в пучину кровных связей, родственных уз, хитросплетений судьбы. Безвестные Николай Палычи, Шуры, Дуни вдруг начинают оживать в тебе, в биении жилки у виска, знакомом разрезе глаз, любимой привычке. Семейные предания, фамильные тайны, поиск истоков...

Но однажды, прочитав в Евангелии от Луки родословие Иисуса Христа: “...был Сын Иосифов, Илиев, Матфанов... Еносов, Сифов, Адамов, Божий”, — меня пронзило нечаянное открытие: любая родословная имеет всегда один общий корень — “...Адамов, Божий”.

Юджин Джендлин неожиданно заставил меня снова пережить то же ощущение — присутствие во мне, в каждом из нас изначальной, первобытной, Адамовой крови или Адамовой “начальной глины”, того праха земного, в который было вложено дыхание жизни.

Перед нами его книга “Фокусирование: новый психотерапевтический метод работы с переживаниями”. “Любой непосредственный опыт, — пишет в ней Южин Джендлин, — отражается всегда на уровне тела как некое физическое, соматическое ощущение. Обычно это ощущение где-то в животе, в груди или в горле, в неком особом месте примерно в середине тела. Это весьма специфическое телесное ощущение, именно телесное ощущение ситуации, проблемы или определенного аспекта жизни человека”. Оно еле уловимо и безымянно. Его присутствие можно обнаружить не сразу, научившись погружаться в себя и прислушиваться к своему телу изнутри. При этом тело является здесь не анатомическим понятием, а синонимом некой целостности, неделимости человеческого существа. В этом контексте живот, желудок, грудь имеют также только топографическое значение, указывая место источника ощущения. Может быть, наиболее точным тут могло бы оказаться старинное слово нутро. Чуять нутром — это и есть переживание — одно из главных понятий для Ю. Джендлина. Психотерапия только тогда приносит свои плоды, считает он, если она укоренена в переживании. Каждый новый шаг психотерапевтической работы должен быть проведен на этом глубинном, телесном уровне (рождает ли он реальные изменения или остается пустым “бегом на месте”). Итак, необходимо спуститься в собственную утробу, нутро , чутко прислушаться к смутному телесному ощущению волнующего нас события и найти, точнее, угадать его имя. “Это будет ключевое слово, — продолжает Ю. Джендлин. — Если оно действительно является подходящим, вы испытаете чувство облегчения. Спросите свое тело: “Похоже ли это слово на то, что я чувствую?”. Если действительно похоже, вы услышите своего рода телесный сигнал: “Да, это верно”.

“Господи, что же это мне напоминает?” — подумала я, почти “по Джендлину” всматриваясь внутрь себя и испытывая то самое “телесное ощущение какой-то значимости, неразрешимости и скрыто присутствующей сложности”, которое свидетельствует о нахождении “здесь и теперь” источника переживания. И тут всплыло имя Адама. Я открыла Библию, Книгу Бытия.

“... Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей ”.

Адаму дано было видеть сущность вещей. Ее он воплощал в слове. Слово Адама имело первородную силу. Но мы, потомки Адама, давно утратившие этот дар, можем ли вновь обрести его — ведать и мочь?

Ю. Джендлин называет специальный поиск человеком целостного, телесного ответа на ситуацию внутри самого себя — фокусированием. Я бы дерзнула назвать это молитвой к Адаму. Такого слова нет в тексте. Между тем с иной духовной практикой — медитацией — автор сам сравнивает описываемый им процесс и находит даже их известное сходство, отмечая, однако, что медитирующий человек слишком расслаблен и пассивен, он же, напротив, говорит об активном, бодрственном и чутком состоянии внутренней тишины и безмолвия. Но какое отношение имеет это к молитве?