Леонид Гримак - Тайны гипноза. Современный взгляд

В. Н. Куликов экспериментально установил, что применяемые самостоятельно, обособленные от слова, неречевые факторы обладают ограниченными суггестивными возможностями. Неречевые средства могут внушать, главным образом, те или иные общие психические состояния (уверенность, неуверенность, робость, спокойствие и др.). Попытки внушать испытуемым с помощью неречевых сигналов конкретные действия, идеи, взгляды, как правило, результатов не давали. Следовательно, несловесные средства надо рассматривать как средства неспецифического внушения, они получают суггестивную силу только в социальном контексте, в плане их межличностного смысла и значения. Как правило, неречевые факторы «генерируют» сигналы, которые являются источниками слов и мыслей. Из этих символов субъект должен декодировать словесную суггестивную информацию, предназначенную для него. Принципиальное значение неречевых факторов состоит в том, что они могут оказывать существенное влияние на силу словесных внушений: усилить или ослабить их.

Таким образом, внушение неречевыми средствами в филогенетическом плане следует располагать посредине между подражанием и словесной суггестией и рассматривать как этап зарождения произвольного гетеровнушения в человеческом сообществе, которое достигло своего полного развития с возникновением и совершенствованием речевого общения. Словесное внушение, в отличие от подражания, основано на более сложном психическом механизме и потому филогенетически окончательно сформировалось позже, вместе с возникновением и совершенствованием речи.

Б. Ф. Поршнев рассматривал суггестивный фактор в качестве основы общения. «Внушение в широком смысле, — писал он, — по истине универсально в человеческих психических отношениях. Оно тождественно пониманию смысла слов и речи: всякое слово, произнесенное на "знакомом" языке, это такое слово, которое неотвратимо вызывает определенное представление. Отчетливое представление становится мотивом действия, и чем оно отчетливее, тем неудержимее воля совершить это действие. Понятое слово или внушенное представление — это одно и то же. Следовательно, можно сказать, что всякая речь, обращенная к другому или другим, есть внушение» [15] Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. — М., 1979. — С. 156. .

Не касаясь всех аспектов внушения, рассмотрим здесь лишь прямую диалектическую противоположность этому явлению — контрвнушение. В отличие от функций суггестии, механизм контрвнушения формируется прижизненно в процессе общего развития личности под влиянием обучения и воспитания.

В исследованиях В. Н. Куликова выявлено несколько видов контрвнушаемости.

Во-первых , выявлены ненамеренная (непроизвольная) и намеренная (произвольная) контрвнушаемость. Основой первой из них является свойственная людям некоторая степень сомнения, недоверия и критичности, проявляющаяся на неосознаваемом уровне. Их действие включается непроизвольно в момент внушения. Намеренная контрвнушаемость действует на осознаваемом уровне психики в соответствии с целями и намерениями субъекта.

Во-вторых , установлена индивидуальная и групповая контрвнушаемость. Первая обусловливается характерологическими и возрастными особенностями личности, ее жизненным опытом и сформированными установками. Под групповой контрвнушаемостью имеется в виду противодействие внушению со стороны группы, социума.

В-третьих , различаются общая и специальная контрвнушаемость. Первая основывается на общей критичности субъекта по отношению к внешним информационным влияниям. Она отличается широким диапазоном проявлений, но, как правило, небольшой силой. Специальная контрвнушаемость имеет более узкую сферу действия, вплоть до установки на одного суггестора или на конкретную информацию внушающего характера, и в этом случае бывает резко выраженной [16] Куликов В. Н. Социально-психологический аспект суггестии. Автореферат кандидатской диссертации. — Л., 1974. .

«Контрвнушаемость, невнушаемость, — считал другой исследователь суггестии — Б. Ф. Поршнев, — тождественна недоверию». Чем выше уровень развития общества и вместе с тем самого человека, тем критичнее последний по отношению к силам, автоматически увлекающим его на путь каких-либо навязываемых действий или переживаний. Иными словами, прогресс цивилизации предполагает преобладание явлений логики и убеждения над подражанием и внушением.