Донна Наказава - Осколки детских травм. Почему мы болеем и как это остановить

Помогая себе и своим детям «останавливаться и осматриваться», принимать красоту окружающего мира, знаки заботы и внимания со стороны других людей, отдавать должное собственным хорошим качествам, то есть изо всех сил впитывать позитивные чувства, шагая по жизни, вы уменьшаете воздействие стрессовых факторов прошлого и настоящего.

Мэтью Либерман, профессор психологии Калифорнийского университета, Лос-Анджелес, выяснил, что, когда вы называете свои эмоции, вы активируете зоны мозга, помогающие снизить остроту реакции.

Если вы научите своих детей называть то, что с ними происходит, сказать вслух: «Я злюсь и боюсь прямо сейчас», – центр возбуждения стрессовой реакции в мозге значительно снизит активность. Чем больше вы помогаете детям тренировать ту часть мозга, в которой эмоции получают свое название, тем меньшую силу будут иметь стрессовые события. Дэн Зигель формулирует это просто: «Назовите, чтобы укротить».

Если ваш ребенок не может дать название своим эмоциям, попробуйте предложить ему варианты. «Ты чувствуешь ярость, грусть или страх?» Бывают моменты, когда говорить трудно, тогда напишите этот вопрос на листе бумаге и дайте несколько вариантов ответа, пусть ребенок отметит нужное.

Помогите детям научиться называть эмоции, пока они не захлестнули их.

Объясните, что проблема не в том, что они чувствуют тревогу, страх или злость, – а в том, как они реагируют, когда их переполняют эти чувства.

Помогая детям дать название сложным чувствам, вы предотвращаете поступки во взвинченном состоянии или замыкание детей в себе.

Когда дети рядом с вами чувствуют себя в безопасности, они тянутся к вам, зная, что вы можете отрегулировать эмоциональное расстройство. В этом суть надежной привязанности. Обнимая своего ребенка в течение двадцати секунд, вы укрепляете связи. Казалось бы, так просто, и тем не менее мы часто торопимся и обнимаемся наспех.

Когда вы обнимаете своего ребенка в течение двадцати секунд, ощущение теплого прикосновения провоцирует выброс гормона привязанности – окситоцина. Окситоцин успокаивает миндалевидное тело и, как показали недавние исследования, даже способствует производству ГАМК – гамма-аминомасляной кислоты, – что важно для работы мозга и способствует появлению чувства спокойствия.

Одной из причин, по которой негативный детский опыт так разрушителен, является то, что о травмирующих событиях не говорят. Дети интерпретируют это по-своему: не «что-то не так в этой ситуации», а «я плохой, поэтому все так и происходит». Более того, они чувствуют вину, считая, будто своим «несовершенством» навлекли гнев или иные действия родителей.

Думаю, вывод прост: признайте, что что-то происходит не так. Не замалчивайте. Поговорите открыто. Если сделать это тактично, такой разговор может стать для ребенка поворотным моментом.

Лоре помогла тетя, сестра ее матери, с которой Лора была очень близка.

– Оглядываясь назад, я думаю, что тетя спасла мне жизнь, – говорит она. – Однажды, когда мне было четырнадцать лет, она пришла ко мне, села на кровать и сказала: «Дело не в тебе, поняла? Это проблема твоей матери – я хочу, чтобы до тебя дошло: то, что происходит, с тобой никак не связано». Конечно, это не прозвучало как откровение, но все эти годы, постоянно подвергаясь критике со стороны матери, я думала, что со мной и правда что-то не так. Иначе зачем бы матери меня критиковать? Другие мамы никогда так не разговаривали со своими детьми. Значит, другие дети хорошие, а я – нет. Этот десятисекундный разговор с тетей дал мне луч надежды на то, что я не хуже других. Дело не только во мне, может быть, я не такая уж и плохая. Это была искорка, которая позволила осознать: что-то не так с моей матерью. Иногда я думаю, если бы тетя не села ко мне на кровать и не сказала бы эти слова, пережила бы я подростковый возраст? Была бы я сейчас здесь?

Когда вы делаете очевидной правду о том, что происходит, вы даете детям возможность избавиться от чувства беспросветного одиночества и от вопроса: «Что со мной не так, раз это происходит?» Ведь дети, как правило, приходят к выводу, что они заслуживают такого отношения, потому что они «плохие», вместо того чтобы задать более здравый вопрос: «Что не так с человеком, который ко мне так относится? Что не так в этой ситуации?»