Михаил Швецов - Госпожа тюрьмы, или слёзы Минервы

Колонизация края требует твёрдой линии в создании всяких препятствий к отъезду, государственной помощи и постоянного внимания приезду, завозу на Колыму людей. Эшелон заключённых — просто наиболее простой путь обживания новой трудной земли.

К нам подошёл Зуев, десятник.

— У меня к тебе просьба. Не приказ! Напиши мне заявление Калинину. Снять судимость. Я тебе расскажу, в чём дело.

Трудно мне было писать, и не только потому, что загрубели руки, что пальцы сгибались по черенку лопаты и кайла, и разогнуть их было невероятно трудно. Можно было только обмотать карандаш и перо тряпкой потолще, чтобы имитировать кайловище, черенок лопаты. Когда я догадался это сделать — я был готов выводить буквы.

Трудно было писать, потому что мозг загрубел так же, как руки. Потому что мозг кровоточил так же, как руки. Нужно было оживить, воскресить слова, которые уже ушли из моей жизни. И, как я считал, навсегда… Я не мог выжать из своего иссушенного лагерем мозга ни одного лишнего слова. Не мог заглушить ненависть. Я не справился с работой и не потому, что слишком велик был разрыв между волей и Колымой, не потому, что мозг мой устал, изнемог, а потому, что там, где хранятся прилагательные восторженные, там не было ничего, кроме ненависти. Подумайте, как бедный Достоевский все десять лет своей солдатчины после Мёртвого дома писал скорбные, слёзные, унизительные, но трогающие душу начальства письма. Достоевский даже писал стихи императрице. В Мёртвом доме не было Колымы. Достоевского постигла бы немота, та самая немота, которая не дала мне писать заявление Зуеву».

Примеров возникновения и развития клиники шизофрении в местах изоляции благодаря вневременному подвигу писателей-мучеников (а вовсе не докторов, молчаливых наблюдателей) сегодня накоплено уже предостаточно. Просто надо захотеть видеть, читать и понять. А если прислушаться к тем, кто умеет постигать мир не только во время испытания страстями? Наш современник И. Гарин писал: «Сознание и подсознание, разум и интуиция неотделимы, а если отделены, то это симптом болезни». («Воскрешение духа». — М.: Терра, 1992. — 640с.)

Для тех, кто только хочет знать больше, поясню: «сознание» — современное представление о «духе-душе», а «подсознание» — соотносится с понятием «тело». Таким образом, так называемый научно-медицинский подход, ещё несколько столетий назад, благодаря Декарту, отделившему душу от тела, создаёт предпосылки для возвращения к предкам, в шизофрению. Но ведь и полвека назад Ролло Мэй говорил: «Многие психотерапевты отмечают, что число пациентов, проявляющих шизоидные черты, неуклонно растет. «Типичное» для нашего времени психическое затруднение — не истерия, как во времена Фрейда, а шизоидный тип, то есть человек, который отделен, оторван, утратил привязанность, имеет тенденцию к деперсонализации и выражает свои проблемы смысловыми интеллектуализациями и техническими формулировками» (May Rollo. Existence: A new Dimension in Psychiatry and Psychology. - New York: Basic Books, 1958. - P. 56).

В журнале «Психология. Пермь» (2010, № 19) опубликовано интервью известной общественной деятельности России, домашней акушерки Е. Ломоносовой с психологом, ректором Московского института христианской психологии А.В. Лоргусом, где он, в частности сказал: «Развитие [современных детей] дисгармонично, оно интеллектуально. К сожалению, это общемировой процесс в наших постхристианских цивилизациях. Он негармоничен, потому что развивает интеллект и не развивает эмоциональную сферу личности. Поэтому у нас гораздо больше становится шизоидов. Посмотрите на 14-летних вундеркиндов, поступивших в ведущие вузы, где развивают теоретическую физику, математику, программирование. Они почти все — шизофреники. Их охотно берут в эти заведения, потому что шизофреники чрезвычайно эффективны. Они нестандартно смотря на мир, но они — больные. Как раз об этой проблеме — американский фильм «Игры разума», об использовании больного человека «оборонкой»».

Давайте всё же вернёмся обратно в концентрационный лагерь и опять в то страшное время, когда вдруг недавно здоровые, честные и успешные борцы за коммунизм (часто самого высокого общественного положения) начали испытывать на себе симптомы шизофрении — дезориентацию в пространстве, месте и времени, впадать в бред и членовредительство, поедать отбросы всякого сорта. Только теперь поближе к столице «самых счастливых людей на свете», в Тайшетлаг и Озёрлаг. Кстати, постоянно говорить не то, что думаешь, жить с тем, кого ненавидишь, но целуешь ему ручки и прочее, раздваиваться между тем, что хочешь и не можешь иметь — это и будет неуклонная дорога к Ш. или уже сама Ш. (А. Менегетти «Клиническая онтопсихология» — Пермь: Хортон Лимитед, 1995. — 470 с.). Тот самый мученик Борис Дьяков, который совершил дважды героический подвиг: сначала выжил (хотя не полагалось), а потом написал для всех остальных (и даже напечатал), — нам завещал не терпение, а знание — как избежать превращения разумных людей в шизофреников («Повесть о пережитом. — М.: Сов. Россия, 1966. — 264 с.»).