В 1960-1970-е гг. американские социологи Д. Белл и Э. Шилз объявили теории массового общества «неоправданно критическими», дисфункциональными по отношению к существующей системе и попытались реструктурировать их, направив в русло официальной идеологии. Так, Шилз подчеркивал интеграцию уже далеко не «атомизированных», а адаптированных «народных масс» в систему социальных институтов «массового общества». Он полагал, что посредством массовых коммуникаций они усваивают нормы и ценности, создаваемые элитой, и общество движется по пути преодоления социальных антагонизмов. Развивая сходные представления, немецкий политолог Г. Шишков пояснял: масса существовала всегда, но только теперь стало «массовым» все общество; если раньше масса выступала как фрагмент общества, то в XX веке общество выступает как масса. Констатация этого, однако, была мало эвристичной. Данные концепции были подвергнуты резкой критике. После этого, по сути, наступил закат теорий «массового общества». Причиной этого была следующая принципиальная ошибка.
Дело в том, что само понятие «масса» было взято философами, политологами и социологами из социальной психологии. Оно было сформулировано на основе конкретных эмпирических наблюдений за ситуативно возникавшими (а значит, и ситуативно распадавшимися) множествами людей и стихийными формами их поведения. Стихийные — значит, неструктурированные, не закрепленные, неформализованные. Главная особенность «массы» — временность ее существования. «Масса» всегда функциональна, а не морфологична, динамична, а не статична. Наконец, масса возникает и функционирует на основе собственных внутренних, психологических, а не внешних (социологических, философских и т. п.) закономерностей, хотя в качестве предпосылок ее возникновения все они, безусловно, могут выступать. Вот почему совершенно некорректно обсуждать «массы» и массовые явления в одном ряду с явлениями иного порядка — структурированными, закрепленными, формализованными, не стихийными.
Действительно, в отличие от социальных групп, больших и малых, всегда так или иначе организованных и структурированных, массы — это принципиально неорганизованные и неструктурированные субъекты общественной жизни. В любой малой группе есть лидер и ведомые. В большой социальной группе есть партия, политическое движение, профессиональный или корпоративный союз. Масса представляет собой нечто принципиально иное.
Роль масс в обществе становится заметной, когда рушатся групповые связи и межгрупповые границы, когда общество деструктурируется, переживая период своеобразного «социотрясения» [3] Термин предложен Б. А. Грушиным для описания социологии российских реформ 90-х гг.
. Такое происходит в периоды крупных войн, социальных революций, политических переворотов, поспешных крупномасштабных социальных реформ. «Массы» — категория нестабильного, кризисного общества и «смутного» времени. Для анализа стабильного общества наиболее адекватны, например, понятия «группы», «страты», «классы» или «слои» населения. Вот почему В. И. Ленин, используя понятие «массы» для анализа революционного периода, применял совершенно разные категории, рассматривая стабильное (царская монархия) или стабилизирующееся (после прихода большевиков к власти и окончания гражданской войны) общество.
В организованном, структурированном обществе, в сознании и поведении образующих его людей существуют психологические границы, возникающие в связи с принадлежностью людей к тем или иным группам. Каждый знает свою «территорию» и редко может нарушить существующие границы. Однако стоит случиться какому-то крупному социально-политическому потрясению, как эти границы рушатся. Тогда люди образуют неструктурированную массу, а их психика и поведение приобретают дезорганизованный, стихийный, массовый характер.
Рассматривая примеры такого рода, Г. Лебон писал: «В морали, в религии, в политике нет уже признанных авторитетов… Отсюда происходит, что правительства вместо того, чтобы руководить общественным мнением, вынуждены считаться с ним и подчиняться непрестанным его колебаниям». В свою очередь, в подобных ситуациях массовое сознание, которое Лебон и именовал «общественным мнением», «знает крайние чувства или глубокое равнодушие. Оно страшно женственно и, как всякая женщина, отличается полной неспособностью владеть своими рефлекторными движениями. Оно беспрерывно колеблется по воле всех веяний внешних обстоятельств» (Лебон, 1898). В периоды таких «всплесков» и «колебаний» общественные институты становятся напрямую зависимыми от определяемых психологией масс процессов.
Читать дальше