Гейл Двоскин: Не в деньгах счастье

И я продолжал работать над собой. Представлял конкретного парня — по имени Берл — и конкретную девушку и работал над своими эмоциями до тех пор, пока по-настоящему не чувствовал радость, которую им доставляет общение друг с другом.

И затем я понял, что овладел этим искусством почти овладел.

Позднее я испытывал, проверял новые умения, когда разговаривал с людьми, не принимающими моей помощи. На сознательном уровне стремился любить их настолько, насколько яростнее они нападали на меня. Счастье любить их было столь велико, что я благодарил их горячо за любую возможность побеседовать с ними, и это совершенно сбивало их с толку.

Но я действительно был признателен им. Я благодарил их от всего сердца за то, что они подарили счастье любить их, хотя и старались помешать мне в этом.

Я не выказывал им своей любви. Просто благодарил за предоставленную возможность беседовать с ними.

То, что я оказался к этому способен, стало для меня хорошей новостью, ведь мне удалось довести свою любовь к людям до предела. Я научился любить людей, противостоящих мне.

Не желая останавливаться, пока не увижу края тому счастью, что теперь беспрестанно испытывал, я поднимался все выше, и выше, и выше, пока, наконец, не подумал: «О, ничто не может быть выше, чем это!» Но я продолжал восхождение. И поднимался выше. Затем я снова говорил себе: «Нет ничего такого, что было бы выше этого!» Но пробовал вновь, и мне удавалось подняться еще выше! И я говорил: «О, не может быть большего счастья в сравнении с этим». И лишь позднее убедился, что предела счастью нет!

Временами я терял контроль над своим телом. Смотрел на него и не мог двинуться, настолько был переполнен экстазом и счастьем. Меня охватывал в буквальном смысле паралич. Часами я поднимался все выше, а затем тратил много часов на спуск вниз, до тех пор, пока вновь не обретал контроль над собственным телом.

Ища ответы на вопрос об истоках интеллекта и энергии, я обнаружил, что как энергия, так и интеллект доступны мне в неограниченном количестве, получить их можно, лишь освободив себя от всех пристрастий, комплексов, привязанностей.

Я понял, что перекрыл плотиной поток энергии и достаточно лишь раскидать все элементы, образующие плотину, а именно мои пристрастия, комплексы, — что я и сделал. Освобождаясь от всего, что сдерживало мою свободу, я убирал элементы из плотины, позволяя энергии свободно течь. Чем больше частей убираешь, тем мощнее поток.

Чтобы получить доступ к неограниченной энергии, достаточно убрать все элементы, добившись максимального потока.

И вскоре энергия, находящаяся за пределами моего разума, прямиком потекла через меня, подарив небывалый прилив сил. Временами простое осознание, кто я, давало столько энергии, что я вскакивал с кресла и бросался к входной двери, выходил из дома и шел, шел, шел много часов подряд — а иногда и несколько дней подряд! У меня просто возникало ощущение, что мое тело не способно вместить всю энергию, поэтому хотелось выпустить часть ее наружу — путем длительной пешей прогулки или пробежки. Помню себя идущим стремительным шагом по улицам Нью-Йорка в ранние утренние часы, чтобы избавиться от избытка энергии, переполнявшей меня! Мне просто необходимо было расходовать ее! Ее было так много!

Я осознавал, что источник энергии и интеллекта — нечто гармоничное, а гармония правит вселенной. Именно по этой причине планеты не сталкиваются, солнце встает каждый день и все идет так, как положено.

Когда начались мои поиски, я был убежденным, абсолютным материалистом. Единственной реальной вещью я считал ту, которую мог воспринимать органами чувств. Мое убеждение насчет материальности мира было прочным, как бетон. А затем меня посетили откровения, что мир лишь продукт моего разума, мышление определяет материю, а материя лишена интеллекта, тогда как наш интеллект определяет материю и все, что с ней связано. Когда открылось мне, что все «материальное», в которое я верил, на самом деле продукт мысли, мое прочное, как бетон, мировоззрение треснуло. То, что строилось в течение двадцати лет, начало разваливаться на кусочки.

И мое тело начало трясти и трясти ужасно. Это продолжалось несколько дней подряд. Меня трясло, как старого больного человека. Я понимал, что мое «бетонное» мировосприятие никогда не вернется ко мне. Но оно не уходило легко. Так продолжалось до тех пор, пока вся моя прежняя философия не рухнула.