Описав суровые условия, царящие на берегах озера Эри неподалеку от Ниагарского водопада, мы начали свой репортаж. Хотя он и не вошел в учебники, его тем не менее вполне можно считать единственным в своем роде:
«Кто-то бежит с мячом… кто-то отступает и делает пас… кто-то ловит мяч… кто-то на него налетает… Он падает. Нет, он встал! Не могу сказать, кто это…»
Рассказывая обо всем этом, мы по-прежнему не имели перед собой протоколы матча. Это не просто протоколы, а диаграммы, на которых указано положение каждого игрока на поле — как защитников, так и нападающих обеих команд, их имена и номера. Спортивные комментаторы прибегают к их помощи даже при великолепной видимости. В обстоятельствах, в которых мы оказались, нам очень не хватало этих списков, но они были в самом буквальном смысле унесены ветром.
По логике вещей нужно было сделать очевидное — позвонить своим помощникам, чтобы они принесли другие протоколы. Но мы сидели на крыше стадиона, а они были на земле. Да и лифт из-за мороза перестал ходить.
Мы с Джо прокомментировали таким образом всю первую четверть матча. Погода за это время не стала лучше, но лифт удалось починить. В начале второго периода он заработал, и нас выручили — привезли новые протоколы матча. Видимость от этого не улучшилась, но по крайней мере мы могли строить обоснованные догадки.
В том, что началась вьюга, не было нашей вины. Нас подвело то, что было нам неподконтрольно. Однако вместо того, чтобы удариться в панику и наделать ляпсусов уже по собственной вине, мы откровенно рассказали слушателям о том, что происходит, и о том, что главный «ляпсус» дня — сама вьюга — дело рук Санта-Клауса, а не наших.
Во время другого матча Dolphins, вскоре после того, как их тренером стал Дон Шула, получил травму защитник Ларри Шонка. После игры я прошел в раздевалку, чтобы, как обычно, взять интервью у игроков. Я заметил Шонку в медпункте, и он взмахом руки пригласил меня зайти.
У Шулы было строгое правило — в медпункте никаких интервью. Однако мне об этом не было известно. И вот я беру у Шонки интервью, оно идет в прямой эфир, и тут Шула обнаруживает нас и мой микрофон и через дверь в другом конце комнаты рявкает во весь голос:
— Какого… вы тут оба делаете? А Шонка отвечает:
— Как, по-твоему, с кем он говорит — с тобой или со мной?
После этого Шула выкинул меня из комнаты, и мне пришлось вспомнить прием, который радиожурналисты приберегают на крайний случай, и сказать:
— Теперь мы возвращаемся в студию. Позднее на вечеринке Дон меня спросил:
— Мы что — были тогда в эфире?
Когда я сказал, что да, он пришел в ужас от того, что болельщики Dolphins услышали, какой он грубиян. Я сказал: «Не волнуйся, Дон, я тебя не назвал». Но мы оба отлично знали: называть его не было необходимости. Голос Шулы и без того знал весь Майами.
Более серьезный ляпсус произошел со мной, когда я комментировал телепередачу матча Dolphins. В перерыве между таймами я сказал телезрителям, что они смотрят матч команд Baltimore Colts Drug и Bugle Corps.
Hе волнуйтесь и продолжайте
Как-то раз во время радиопередачи я спросил гостя в студии, есть ли у него дети. В операторской все покатились со смеху, поскольку интервьюируемый был католическим священником. Между тем до меня никак не доходило, что я совершил классический ляпсус, пока священник не напомнил мне, что они дают обет безбрачия и не имеют права жениться.
Почему я задал такой глупый вопрос? Сам не знаю. В большинстве случаев этот вопрос вполне естествен, когда в начале интервью зрителям вкратце дается представление о твоем собеседнике. Как бы то ни было, я сморозил такую глупость, что выставил себя на посмешище. Как я поступил? Именно так, как и следовало, — я перешел к следующему вопросу.
Как-то раз в Майами я был ведущим большого празднества под открытым небом по случаю Дня независимости — с флагами, музыкой и выступлением конгрессмена Клода Пеппера. Праздник был устроен с таким размахом, что устроители сделали для выступающих два помоста, которые были придвинуты почти вплотную друг к другу, но между ними оставалась небольшая щель. Когда меня представили толпе, я выбежал на помост, и моя нога попала как раз в эту щель. Я исчез из виду.
Но в руках у меня был микрофон, и я поступил наилучшим образом. Я решил обставить этот случай как прямой репортаж, тем более что зрители не могли меня видеть и, наверное, интересовались, куда я делся и почему. Стоило мне пропасть из виду, в динамиках раздался мой голос: «Я упал… не беспокойтесь… сейчас встану…»
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу