Марк Бурно - О характерах людей

Холодноватость демонстративного человека может быть напряжена болью непризнанности от невнимания людей к своей особе, завистливостью, эгоистичностью. Очень многие несведущие люди верят в душевные сложные богатства демонстративных (истериков), в глубину их восторгов не только тогда, когда эти демонстративные – актеры на сцене, но и в повседневной жизни, когда они, например, по известному выражению аутистически-язвительного к истерикам Ясперса (1913; 1997, с. 538), невольно стремятся переживать больше, чем способны пережить. Это, конечно же, есть проявление душевной незрелости (инфантилизма – вечного детства), как и многое другое в таком человеке.

Душевный инфантилизм сказывается не только склонностью ко всяческому позированию, стремлением приукрасить свои переживания, показаться загадочно-необыкновенным, но и в неспособности достаточно глубоко и сложно думать-анализировать при бунинской красочной образности, в способности ярко-пряно, красочно-воспаленно чувствовать-ощущать. Наконец, высокая внушаемость ребенка или незрелого взрослого несет в себе стихийное несовершенное противоядие-защиту от себя самое в виде бессмысленного упрямства. Многие из демонстративных (истериков) способны и в детстве подробно-живо подражать серьезным людям. Этим они и кажутся преждевременно взрослыми.

Демонстративные (истерики), случается, представляют и аутистические переживания, поведение. Замкнуто-углубленные, однако, как отмечено выше, обычно тут же, с язвительными улыбками, разоблачают эту демонстративную псевдоаутистичность.

Некоторые демонстративные (истерики) так назойливо, с массой извинительных предисловий, демонстрируют свою «застенчивость», «совестливость», что не разбирающиеся в характерах люди принимают это за чистую монету болезненно-нравственного переживания. Даже большим горем (например, смертью единственного ребенка) истеричка нередко «депрессивно»-демонстративно упивается или трагически-томно смакует его, как дорогое вино. Истеричка может искусно-лукаво играть-лгать о мучительной для нее бедности, как теккереевская расчетливая лжица Ребекка Шарп («Ярмарка тщеславия»), или грубовато-жалобно притворяться безмерно несчастной, как чеховская «слабая, беззащитная» старуха Мерчуткина, которая «кофей сегодня пила и без всякого удовольствия» («Юбилей»).

Трудно говорить о мироощущении демонстративных, поскольку оно тоже здесь основано на самовнушении, способности верить в то, во что хочется верить, оно декоративно (от мистики до вульгарного материализма), в соответствии с возможностью восхитить, удивить или даже разозлить зрителей, читателей, которыми для такого человека становятся, в сущности, все окружающие его люди и даже он сам. Вообще о мироощущении здесь можно говорить так же условно, зависимо от обстоятельств, как и о мироощущении детей. Как и дети, демонстративные (истерики), за некоторыми исключениями, есть народные сказочники, язычники, неспособные к сложным духовно-абстрактным представлениям-переживаниям Бога, к сложному философскому идеализму.

Встречаются иногда демонстративные (истерики), создающие впечатление умных, утонченно-сложных, живущих внутренней потаенной жизнью, даже малоразговорчивых людей. Однако это только впечатление загадочности, объясняющее их способность играть и сложные роли, прикрываясь при этом цитатами, наукообразными (в науке) или просто заимствованными словами, и даже малословием, которое тоже может быть позой. Чуть заговорит такой человек по-своему (не по роли) – и исчезает впечатление самобытности, духовной сложности, анализа. Ничего порою тогда не остается, кроме банальностей, «умных» очков и напыщенно-важной гримасы на лице.

Но многим демонстративным присущи красочная образность, поэтичность, юношеский лиризм. Тут могут быть по-своему лирически-томные эстрадные таланты (Вертинский), элегантно позирующие поэты (Северянин), живописцы, на великолепных картинах которых все и вся постоянно красиво позируют, даже погибая, как на брюлловском полотне «Последний день Помпеи».

Есть среди демонстративных (истериков) и немало людей чувственно-расчетливых, холодновато-капризных в своей загадочности. Они, например, жестковато прекращают отношения даже с близкими родственниками, если те уже не входят по каким-то причинам в круг их карьеристических интересов.

Все же, как и большинство детей, демонстративные (истерики) по природе своей есть чаще реалисты-чувственники. Вспоминаю, как одна истерическая дама в группе творческого самовыражения, сравнивая «Спящую Венеру» Джорджоне с «Рождением Венеры» Боттичелли, выбрала как созвучную себе первую картину и сказала с убежденностью, что вот главное в жизни, то есть «хлеб», а остальное, всякие там поэтические тонкости – это уже потом. И в старости писатели истерического склада обычно продолжают писать так же чувственно-реалистически, как в юности, без одухотворенности-анализа. Даже если они гениальны своей юношеской чувственностью, как Бунин.