Клаудио Наранхо: ГЕШТАЛЬТ - ТЕРАПИЯ

Менее амбициозные попытки, но более имеющие отношение к делу, чем работа пола Гудмена в середине 50-х (Гештальт-теория вкупе с сегодняшними Гештальт-орто-доксами) превратились бы в «теорию Гештальт-терапии» - в предприятие, сравнимое с психоаналитической терапией недавно появившейся в качестве альтернативы психоаналитической теории рассудка.

Различные школы психоанализа и, более того, терапии поведения, основаны на определенных идеях и теориях, то есть на признании закономерности психологического феномена. Такое признание в отношении терапевтической ситуации порождает характерный образ действия или технику различных подходов. Определенная техника представляет практическое выражение идей, характеризующих данную систему, и может восприниматься как поведенческое определение такой-то школы психотерапии.

Однако является ли техника данной традиции именно тем, что приносит успех, так восхваляемый ее приверженцами? Если эффективность психотерапии полностью зависела бы от возможностей техники, нам ничего бы не осталось, как ожидать, что в один прекрасный день компьютеры займут место профессионалов, а методика самостоятельного подхода без детальной разработки станет столь же эффективной, как и непосредственное общение.

Существует мнение, что большинство психиатров сегодня отвергли бы утверждение, что критическими в процессе лечения являются личные отношения между врачом и пациентом. Выяснением природы таких отношений следовало бы заняться серьезнее, поскольку мнения психотерапевтов на этот счет не совпадают пока лишь теоретически.

Современные классические исследования Фидлера по природе терапевтических отношений стали важным этапом, показывающим, что крупные специалисты разных школ во многом больше похожи между собой, чем на менее квалифицированных специалистов даже их собственных школ, и своими концепциями идеальных терапевтических отношений, и своим поведением во время сеансов с пациентами. Когда требуется определить природу такого успешного поведения или идеал, к которому близки опытные врачи, в информации Фидлера чувствуется недоработка, поскольку единственным его объяснением такого феномена является «понимание» врачом пациента. Пока профессионалы различных школ отличаются друг от друга в отношении методов поощрения или наказания, участливости или безучастности (ненаправленной), превосходства или равного сотрудничества, другие, добивающиеся больших успехов, сидят и слушают и пытаются понять своих пациентов, а не надрываются мысленно, выискивая причины через призму собственных нужд.

Экспериментальное подтверждение конвергенции психотерапевтических систем на высшем уровне понимания укрепляет, я думаю, веру многих из нас на основе опыта, порождает эхо растущего признания того факта, что на «высшем уровне» сходятся и религии. Если подобная конвергенция и обсуждаемый «личностный элемент» не обнаруживаются в интеллектуальной формулировке или в ясной технике, отражающей определенную школу, можно задаться вопросом, а существуют ли они вообще, или это всего лишь отношение, состояние, характеристика «состояния рассудка», которые в таких школах, как Гештальт, являются только компонентным элементом.

В своей знаменитой книге «Ты не мишень» Лора Хаксли как раз и выделяет этот вопрос. В отношении определенных процедур рефреном повторяется мысль: «Это действует, если ТЫ действуешь». То же самое справедливо для многих духовных дисциплин, однако для каждой отдельной практики является, возможно, сильным ограничением. И в изучении языка или игры на музыкальном инструменте лишь немногие исполнены упорства овладеть всеми нюансами избранной дисциплины. Когда же речь идет об изменениях внутреннего мира, трудностей гораздо больше, здесь все зависит от того, кто хочет изменений? и кто на самом деле способен «действовать»?

Говоря языком бихейвиористики, психопатология состоит из склонностей и избеганий, только они могут быть изменены наказанием или наградой в избранном направлении. Говоря языком психоаналитика, психопатология есть результат «защиты», которая неминуемо проявляется в психотерапии как «сопротивление». В свете таких формулировок, роль психотерапевта - не только в применении определенной техники, но и в том, чтобы заставить пациента работать с ним вместе, вместо того чтобы работать лишь самому.