Рэймонд Моуди - Все о встречах после смерти

Вдруг оказалось, что я иду, или я почувствовал, что я иду с дороги на платформу; и тогда они подошли ко мне, но не очень близко. Я не знаю, как сказать, но между ними и мной всегда было нечто вроде баррикады, или какой-то защиты. Я не видел ничего, но чувствовал там преграду. Видимо, предполагалось, что я, как и они, не должен ее переходить.

Они оба узнали меня сразу. Похоже, они кого-то ждали, когда я первым увидел их, но возможно, что они ожидали меня. Они не сказали «привет», но приветствие определенно было. Они очень хорошо знали, что я — там.

Я был очень рад. Выглядели они моложе, чем когда умерли, скорее, как в наши молодые годы, когда все мы были хорошими друзьями. Однако были и различия. Они выглядели чуть по-другому, здоровее, как будто имели избыток энергии.

Они говорили, что у них все хорошо, что они рады видеть меня, что когда-нибудь мы снова будем вместе. Но я не слышал слов. Это было мысленное общение.

Я был счастлив и знал, что они тоже счастливы. Затем неожиданно меня потащило назад, я увидел их снова удаляющимися и обнаружил себя опять сидящим в кресле». Я спросил его, как ощущается свидание, и услышал, что в нем нет ничего общего с грезой. Ему оно представлялось реальным, он был убежден, что находился в присутствии своего кузена. По меньшей мере дважды он отметил, что, когда впервые взглянул на них, ему показалось, что его ожидали.

У этой истории печальный конец. Через несколько месяцев со мной связался его друг и сообщил, что этот человек погиб в автомобильной катастрофе. Я не мог не задуматься, не было ли ожидание его кузеном предзнаменованием, неким предсказанием кончины.

Женщина, желавшая «увидеть» умершего отца, сообщала о свидании, которое типично для внезеркальных опытов, когда образ возникает из зеркала и входит в камеру видений.

«Войдя в комнату, я была чуть-чуть испугана. Почему — я не знаю, так как ожидала этого дня больше месяца; возможно, именно из-за того, что время, наконец, пришло.

Когда мы в кабинете рассматривали памятные вещи отца, я почувствовала определенную уверенность, уже тогда я знала, что увижу его. Я как будто всегда знала, что он будет там. Когда я показывала им шкатулку для драгоценных камней, которую он смастерил к моему дню рождения, чувствовала, что это обязательно случится.

Но в комнате видений я немножко напугалась. В конце концов странно, что я это делаю. Люди в офисе, где я работаю, никогда не поверят, что я сделала что-либо подобное. Я и сама едва верила. Только уж очень многое оборвалось со смертью отца, я постоянно думала о нем. Войдя в комнату, я не рассчитывала долго ждать начала.

В зеркале я увидела разноцветные блики, потом диковинные облака, а затем мимолетную сценку.

Маленькая деревушка, похожая на английскую, а может быть, и французскую, очень древняя. У меня было чувство, что я вглядываюсь в даль времен.

По дороге шли одетые в старинные одежды люди. Думаю это было в средневековье или до него. Я видела, как один мужчина прошел рядом со мной, как раз перед моими глазами; он гнал стадо коров, и лицо у него было беспокойное. Я понятия не имею, откуда все это, я не деревенская.

Все эти сценки быстро исчезли, но, когда мой отец пришел в зеркало, все изменилось. Он не спешил, как другие. Он просто внезапно появился, и я смотрела прямо в его лицо.

Он говорил со мной как всегда, весело подшучивая. Он спросил: «Ради всех святых, зачем ты ищешь разговора со мной, девочка?»

Я не могу сказать, что слышала его голос, как слышу вас, но это было сильнее, чем мысли. Мы не нуждались в словах.

Он был вспыльчив, но как-то забавно. Он всегда шутил, часто рассказывал смешные истории. Так что это было похоже на него.

Отец широко улыбался, когда я увидела его. Как ни странно это звучит, он был в комнате, со мной; я знаю это точно.

Сначала он был футах в трех от меня, затем еще приблизился. Я не видела его в зеркале: я видела его очень близко перед собой.

Мы поговорили об очень личном: главным образом, о маме, но и о других семейных делах тоже. Это казалось абсолютно естественным, ну как наши обычные разговоры в гостиной, когда я была подростком или позднее, уже замужней женщиной. Только теперь он был мертв!

Я видела его голову, грудь, верхнюю часть живота, так как вижу вас.

Тем не менее я чувствовала что там между нами — энергия или что-то в этом роде. Я это говорю к тому, что опасалась: он уйдет, если я попытаюсь коснуться его.

Мы долго пикировались с ним. Он, казалось, чуточку забавлялся, как будто думал, что я нетерпелива в своем желании побеседовать с ним сейчас, вместо того, чтобы дождаться своей смерти. Это был переворот, потому что всегда прежде я была терпелива, а он спешил и хотел всего и сразу. Когда я обдумываю это, мне кажется, что он поддразнивал меня за нетерпеливость, как я дразнила его. Мы беседовали долго, минут тридцать. Но они прошли так быстро. Напоследок он сказал мне: «Теперь иди и наслаждайся жизнью». Мне стало так хорошо от этих слов. Они принесли мне облегчение. Не думаю, что когда-либо после его смерти я чувствовала себя так же хорошо. Как будто что-то завершилось, и боль потери утихла. Затем он исчез, осталось просто зеркало».