П Юнацкевич - Как выйти из невроза (Практические советы психолога)

После этого понятно то чувство негодования и даже возмущения, которое вылилось в словах одного военного историка: «Выпуск смерти за год в 90 офицеров самоубийц — это ужас. Они нужны были Родине, но не любили ее; нужны были армии, но эгоизм очаровал их любовью к себе; и они не захотели любить солдата, учить его, служить ему, как любили и учили солдата, как служили ему Суворов, Скобелев и иные гении военных бурь. Жизнь ласкала их солнцем, но они боялись света, и в сумраке, табачном дыму душных картежных вечеров, разрушали себя.

Кто они, эти самоубийцы? Герои, силою воли разорвавшие жизнь? Нет, они только трусы и дезертиры, бежавшие от жизни и работы, от служения Родине. Грозные тучи поднимаются против нашей Родины, а они, дряхлые в нравственном отношении безумцы, будто ведя какую-то дьявольскую очередь смерти, бегут из армии, самовольно кончая с собою».

К этим ужасным фактам нужно присоединить время от времени появляющиеся чудовищные сообщения о «Лигах друзей смерти» и «Клубах самоубийц». Пусть эти сообщения малодостоверны, — дай Бог, чтобы они были совсем недостоверными, но в них отражается настроение офицерского общества, его убеждение в возможности существования подобных лиг и клубов.

Нас должна тревожить не одна только безвременная гибель военнослужащих, часто во цвете лет, хотя бы жертвы самоубийства исчислялись тысячами и десятками тысяч: гораздо большие опасения должно возбуждать в нас то обстоятельство, что все эти самоубийства, число которых с каждым годом все больше растет, указывают на какую-то серьезную духовную болезнь современного общества или, по крайней мере, тех слоев его, где эти самоубийства получили хронический характер.

Самоубийство — показатель жизни среды, общества. Застрелился один, но бациллы его смерти ищите кругом. Он лишь очередной номер гибели, не случайный, но вполне и страшно естественный. Его жизнь — жизнь окружающего мирка. Его смерть — болезнь его среды. Не останавливаясь пока на выяснении причин, толкающих человека на самовольный расчет с жизнью, мы только должны здесь сказать, что чаще всего самоубийства происходят на почве прожигания жизни, дурной наследственности и вырождения. А если это так, то неизменно прогрессирующий рост самоубийств следует признать таким грозным симптомом духовной, а может быть, и физической немощи современного поколения, который должен заставить нас обратить серьезное внимание на страшное зло и забить тревогу.

К сожалению, мы свыкаемся с самоубийствами, как с обычным и заурядным явлением; единичные случаи нас почти нисколько не волнуют. Каждый день газеты печатают новый список лиц, самовольно вычеркнувших себя из книги жизни; и эти известия, неизменно повторяясь изо дня в день, сделались самыми скучными в отделе «Происшествия за день». Еще Достоевский устами прокурора в процессе Карамазова указывал на этот факт: «В том-то и ужас наш, что мы почти перестали считать ужасными такие дела, которые пророчествуют нам незавидную будущность». Пора, давно пора проснуться обществу от этого равнодушия и выступить на борьбу с усиливающимся злом.

Не редки случаи и прямого прославления самоубийства, как геройского поступка, свидетельствующего будто бы об особом благородстве, духовной силе и твердости характера.

В среде юношества замечается даже тенденция возвести самоубийство в какой-то культ. Может быть, многим приходилось наблюдать такого рода явление, что похороны самоубийц, преимущественно в высших учебных заведениях, обставляются особенной торжественностью: тут и масса участников, и венки, и горячие речи на тему: «Милый друг, я умираю от того, что был я честен»… Это не простое товарищеское сочувствие к погибшему собрату, а именно культ: такого внимания никогда не оказывается товарищам, умершим естественной смертью. Но какое страшное по своим последствиям влияние должна производить эта торжественная обстановка, это прославление самоубийцы на неокрепшую духовно молодежь! Наиболее легкомысленные юноши видят в этом общественном внимании к самоубийцам заслуженное признание их заслуг и действительно начинают смотреть на самоубийство, как на геройский поступок. И кто знает, сколько молодых жизней погибло из-за этого прославления самовольной смерти? Что неуравновешенные натуры могут прельститься, так сказать, даже и похоронною популярностью, — это известный факт.

Оправдание, а тем более прославление самоубийства являются опасными, особенно в виду того, что, по нашим исследованиям, самоубийства действуют заразительно не только на детей, но и на взрослых. Можно привести массу случаев, когда одно самоубийство влекло за собой другое, причем единственно допустимым мотивом можно признать только подражательность. Наверное, почти всем известен факт, имевший место при Наполеоне I: один солдат покончил жизнь самоубийством в часовой будке; после этого в той же будке лишили себя жизни несколько солдат той же дивизии; Наполеон вынужден был сделать распоряжение об уничтожении будки, и самоубийства после этого прекратились. Бывали далее случаи, что с одного и того же моста последовательно бросались в реку с целью самоубийства многие лица, и это обстоятельство вынуждало ставить на мосту охрану.