Зигмунд Фрейд - Знаменитые случаи из практики

Позже в этой работе я собираюсь возвратиться к обсуждению некоторых дальнейших возражений; однако пока что я считаю, что обосновал своё право считать основой болезни Шребера всплеск гомосексуальных импульсов. Такое толкование проливает свет на существенную деталь в истории болезни, которая в противном случае остаётся необъяснимой. Пациент пережил новый “нервный срыв”, сыгравший решающую роль в развитии его болезни, как раз в тот момент, когда его жена взяла краткий отпуск из-за собственных проблем со здоровьем. До тех пор она проводила с ним по несколько часов в день, и обедала с ним. Но, вернувшись после четырёхдневного отсутствия, она обнаружила в нём весьма прискорбные перемены: вплоть до того, что он больше не желал её видеть. “Мой нервный срыв окончательно определила та ночь, когда я пережил необычайно высокое количество эмиссий -- вплоть до шести за одну ночь” (44). Нетрудно понять, что само присутствие его жены , должно быть, действовало как защита от притягательной силы окружающих мужчин; и если мы готовы предположить, что у взрослого не происходит эмиссия без сопутствия какого-либо умственного компонента, мы можем объяснить пережитые в ту ночь пациентом эмиссии, предположив, что они сопровождались оставшимися неосознанными гомосексуальными фантазиями.

На вопрос о том, почему этот всплеск сексуального либидо охватил пациента как раз в тот период ( то есть, между его назначением и переездом в Дрезден), невозможно ответить без более глубокого знания его предыдущей биографии. В общем, каждый человек всю жизнь колеблется между гетеро- и гомосексуальными чувствами, и всякая фрустрация или разочарование в одном направлении склонно подталкивать его в противоположном направлении. Мы ничего не знаем о подобных факторах в случае Шребера, но мы не должны не обращать внимание на соматический фактор, который может иметь здесь немаловажное значение. Во время болезни доктору Шреберу был 51 год, а, стало быть, он достиг переломного возраста в половой жизни. Это период, в который у женщин половая функция после краткой фазы усиленной активности, вступает в процесс стремительного спада; мужчины также не избегают влияния этого периода: так, мужчины, также как и женщины переживают “климактерий” и уязвимы для сопровождающих его болезней (Я благодарю за дружелюбные сведения о возрасте Шребера к моменту заболевания, которые мне предоставил его родственник доктор Штегманн (Дрезден). А в остальном я ограничивался только тем материалом, который находится в тексте «Мемуаров». (Сегодня мы знаем, что доктор Штегманн снабдил Фрейда и другими фактами, правда, в тексте статьи Фрейд эту информацию не использует. Особое значение, приписываемое 51 году, без сомнения говорит о продолжающемся влиянии на мысли Фрейда теории чисел Вильхельма Флиса)).

Я могу с лёгкостью представить, какой сомнительной может показаться эта гипотеза, согласно которой дружеское отношение мужчины к врачу может неожиданно вырасти в обострённую форму по прошествии восьми лет и стать причиной столь тяжёлого умственного заболевания. Однако я не считаю, что оправдано полностью отвергнуть такую гипотезу только из-за её кажущегося неправдоподобия, если в остальных отношениях она вполне удовлетворительна; скорее, нам следует спрашивать себя, насколько больших результатов мы достигнем, если будем развивать её. Так как неправдоподобие может оказаться временным и объясняться тем, что неясная гипотеза ещё не сопоставлялась с другими знаниями и что это первая гипотеза, выработанная в отношении этого случая. Но ради тех, кто не в состоянии временно воздержаться от оценок и кто считают нашу гипотезу совершенно невероятной, легко предложить возможность, которая нивелирует её скандальный характер. Дружелюбное отношение пациента к доктору вполне могло было быть вызвано процессом “переноса”, с помощью которого эмоциональный катексис оказался перенесён с какого-то важного для пациента человека на доктора, который, на самом деле. был ему безразличен; так, что доктор был выбран заместителем или суррогатом кого-то, гораздо более близкого ему. Выражаясь более конкретно, фигура доктора напомнила пациенту брата или отца, он вновь открыл их для себя в нём; ничего удивительного, если , при некоторых обстоятельствах, жажда замены вновь появилась в нём и появилась с яростью, которую можно объяснить, лишь зная её источник и первоначальное значение.