Андрей Курпатов - Счастлив по собственному желанию. 12 шагов к душевному здоровью

Сказав «спасибо», вы словно бы расплатились, а сказав «пожалуйста», осуществили предоплату. Но все это формально, грубо, корыстно и неискренне.

Сначала пустите чувства, а потом уже все слова, фразы и формы; сначала суть, а остальное далеко не так важно. Так, по крайней мере, должно быть …

На деле же все по-другому: язык обесценил чувство, теперь, если вы не скажете «спасибо», вас сочтут за неблагодарного нахала, даже если видно, что вас удалось обрадовать. И с другой стороны, вы можете сколько угодно дуть губы, скалить зубы и шипеть, но, сказав «спасибо», вы удовлетворите даже самых взыскательных судей.

К сожалению, наша беда в том, что слова ценятся в нашей культуре значительно дороже чувств. Но последние дороже каждому из нас в отдельности, мы нуждаемся, чтобы по отношению к нам испытывали чувство благодарности, это защитит нас от ощущения ненужности И невостребованности. Чувства нуждаются в чувствах, а слово никогда не сможет их заменить. Слова девальвировали ценность истинных чувств, и в этом ещё одна наша трагедия. Ведь то, что девальвировалось, не ценится. А наши истинные чувства – это наша сущность, зачем же мы так преступно разбазариваем самое ценное?! Если вам наскучило играть в эти глупые игры и растрачивать свои драгоценные силы впустую, научитесь благодарить без благодарностей!Подарите человеку радость, а в заключение можете что-то и озвучить, но это уже, как говорится, дело десятое.

Теперь я расскажу вам о языке как о средстве подавления чувств,это, как вы понимаете, одна из самых неприглядных ролей языка. В каком-то смысле приведённый выше пример относится именно к этому случаю. Но я хочу рассказать более подходящую историю.

Ко мне обратился мужчина тридцати с небольшим лет. Солидный уже человек, кандидат наук, серьёзный научный работник. Его беспокоили навязчивые мысли и воспоминания, но речь сейчас пойдёт о другом. Я вспомнил о нем, потому что это был «человек слова» в прямом и переносном смысле. Он состоял из одних императивов: должен, нельзя, необходимо, следует и т. п. И он был начисто лишён всяких чувств. Разговор с ним был настоящей мукой. На всякий вопрос он отвечал как компьютер со встроенной в него программой о «правах и обязанностях граждан». А если он сам задавал вопрос, то отвечать на него было совершенно бессмысленно, поскольку он заранее знал «правильный ответ» на все свои вопросы. Все это было бы просто глупостью, если бы в его глазах не было столько боли, отчаяния, тоски и ещё мольбы об избавлении, которую он никогда бы не осмелился выразить напрямую.

Хотя его проблема с навязчивыми мыслями была совсем из другой области, но она ложилась на его «должен», «надо», «необходимо» и «следует», как выступ в специально подготовленный для него паз. Что оставалось делать?

Сначала я попросил его пользоваться не абсолютными категориями, как-то: «должен», «надо», «необходимо», «следует», а чем-то более мягким, с эдаким налётом относительности, например: «нужно бы», «было бы хорошо», «ему бы было нужно», «по большому счёту, следовало бы поступить так-то» и т. д.

С полчаса эта в общем-то простая процедура не давалась вовсе. А он сопротивлялся ей так, словно бы я просил его о невозможном. Но когда он под моим почти неистовым нажимом сумел наконец сменить абсолютное на относительное, его прорвали такие рыдания, что мне даже стало не по себе. Более чем странная реакция на такого рода задание. И, на первый взгляд, было совершенно непонятно, что его так сильно встряхнуло. Но вскоре все выяснилось.

«Я всю жизнь пытался приструнить свои чувства, а теперь вы все портите!» – кричал он на меня сквозь слезы. Мне оставалось только поздравить его с этим завоеванием, что я и сделал. Но почему чувства, а не мысли или слова? – вот что меня действительно интересовало. От этого вопроса он впал в ещё большую тоску. По всему видно было, что эти сомнения его уже терзали. Наплакавшись вдоволь, он посмотрел на меня своими небесно-голубыми, почти белыми глазами и сказал, что я обрекаю его на муки. «Лучше не чувствовать боли, о ней лучше говорить», – сказал он мне. Признаться, я был несколько обескуражен, но меня тут же заинтересовало: а о любви он думает то же самое? Что, вы думаете, он мне ответил? Он сказал: «Да».

«А чего вы тогда хотите?» – удивился я. «Чтобы все было, как должно быть», – проскрежетал он в ответ. «Оно так и есть», – мне казалось, я констатировал очевидный факт. «Оно не так, как должно быть, оно так, как есть», – возразил мой пациент. «А разве то, что есть, не появилось с необходимостью, потому что не могло не появиться, а потому должно было появиться?» – пришлось разъяснить мне свою позицию. После этого он почти разгневанно спросил меня: «Вы хотите, чтобы я сдался?» – «Нет, я хочу, чтобы вы любили», – ответил я. «Мне нужно подумать», – сказал он, и мы простились до следующего раза.