Андрей Курпатов - 21 правдивый ответ. Как изменить отношение к жизни

Если говорят о чем-то, что оно дурно, это вполне может быть реальным фактом, но если говорят, что нечто безнадежно, то это — личное мнение человека. Если мы будем относиться к миру доброжелательно, то нам будет легче найти решение наших проблем.

Да, как ни странно, именно такова функция детского горя и плача — это способ защиты. Поскольку годовалый ребенок не может сделать этого сам, он призывает на помощь взрослых.Впрочем, повзрослев, мы узнали о возможностях страдания и еще кое-что. Мы узнали, что во множестве ситуаций выгодно быть «жертвой», а потому освоили то, что психологи называют «ролью жертвы». С младых ногтей мы изучили множество самых разнообразных ролей. Но в ряде случаев именно роль жертвы лучше всего позволяет нам выйти сухими из воды.

Для изучения этого феномена был проведен интересный эксперимент. В этом эксперименте исследовалось, как поведут себя взрослые люди, если им предстоит решать вопрос о том, какого наказания заслуживает подросток-правонарушитель. Экспериментаторы подготовили два специальных «документальных фильма». В одном случае ребенок, которого испытуемым надлежало наказать за правонарушение, выглядел во время инсценированного допроса стоически, держался мужественно. И хотя он признавал свой проступок, считая его неправомерным и ошибочным, но не увиливал и смело смотрел в глаза дознавателю. В другом фильме ребенок, которому, по сценарию, инкриминировалось то же самое преступление, напротив, плакал, раскаивался, просил о пощаде, говорил, что больше не будет.

Надо ли говорить о том, какой из этих двух мальчишек получил большее наказание со стороны исследуемых взрослых? Это, наверное, покажется странным, но Первому «впаяли на всю катушку», второму «простили все». На чем же основывалось такое решение взрослых? Только на том, как вел себя ребенок под угрозой наказания: один демонстрировал страдание, другой его не демонстрировал. Один виртуозно исполнил роль жертвы, а другой отказался ее исполнять. Одного пожалели, а другой не сумел, не смог или не захотел вызвать у нас жалость. Сами испытуемые объясняли свое решение просто: «Этот видно, что раскаялся, а этот, может быть, и лукавит». В общем, если хочешь, чтобы тебе поверили, — будь убедительным!

Ребенок — существо слабое и зависимое. Если ему нужно чего-то добиться, то единственным способом, который работает безотказно, является демонстрация собственного страдания. Он взывает к сочувствию, а родители и воспитатели, вместо того чтобы обучить его навыкам преодоления страдания, идут самым простым путем: делают за ребенка то, что он должен сделать сам. В результате ребенок не обучается самостоятельно преодолевать собственное страдание, но зато хорошо выучивает, как можно манипулировать другими людьми, инсценируя свое страдание.

Какой же можно из всего этого сделать вывод? Очень простой: в детстве, провинившись, но проявляя признаки страдания («раскаяния»), мы могли рассчитывать на пощаду. При этом раскаивались ли мы в действительности или не раскаивались, наших воспитателей не интересовало, они реагировали только на ту, роль, которую мы отыгрывали, — то ли роль страдаю щего («жертвы»), то ли роль несломленного бойца. У первой, конечно, было больше шансов для того, чтобы закрепиться и определять наше поведение в дальнейшем. В результате каждый из нас представляет собой идеального актера, изображающего собственное страдание на сцене собственной жизни. Мы не замечаем собственной игры только потому, что верим в иллюзию страдания, а она пользуется нами, ведь она ничто без нашей веры в нее.

Не забывай о том, что все, чем ты обладаешь в этом мире, в день твоей смерти перейдет в руки другого человека. Но то, чем ты являешься, навсегда останется твоим.

Страдание, как уже было сказано, тренируется, более того, с раннего детства мы отрабатывали приемлемые формы своего страдания, т.е. учились страдать так, чтобы нас за это родители не наказывали. Вот почему наше страдание может проявляться совершенно по-разному, есть здесь и «половые» особенности. Девочки и мальчики, как правило, переживают разную, как говорят ученые, «социализацию страдания». Если плач девочки провоцирует родителей на действия «защиты» (девочек чаще всего берут на руки, утешают и задабривают), то плач мальчика обычно вызывает у них агрессию: «Ты не должен плакать! Мальчики не плачут! Что ты ноешь, как девчонка!»