Александр Асмолов - По ту сторону сознания - методологические проблемы неклассической психологии

О. Э. Мандельштама о том, что литературные школы живут не только идеями, но и вкусами. Благодаря школе Л. С. Выготского возник новый вкус, и культурное пространство психологии еще более открылось для социологов (Э. Дюркгейм, Дж. Мид). этнографов (Л. Леви-Брюль, Ф. Боас, Р. Турнвальд), лингвистов (Ф. Соссюр, А. А. Потебня, Р. Якобсон), биологов (В. А. Вагнер, А. Н. Северцов). Подобно тому, как лучшие сатирики вышли из гоголевской «Шинели», из школы Л. С. Выготского с ее стремлением к ломке междисциплинарных границ вышли нейропсихология и нейролингвистика (А. РЛурия), психолингвистика (А. А. Леонтьев), психосемантика (В. Ф. Петренко, А. Г. Шмелев), психопедагогика в широком смысле слова (П. Я. Гальперин, Д. Б. Эльконин, В. В. Давыдов, Н. Ф. Талызина), психодидактика (Л. В. Занков), социо-исторический подход к обучению, культурная психология и педагогика «диалога культур» (Дж. Верч, М. Коул, В. С. Библер).

Точно сжатая пружина, распрямилась и заработала в системе образования в 1988 г. педологическая программа Л. С. Выготского, осуществленная в такой проектировочной дисциплине, как практическая психология образования. Упомянутый выше цикл работ Р. Харре, датских и других психологов также доказывает, что не только рукописи, но вкусы и идеи неклассической психологии не горят даже на кострах культуры полезности. Наконец, именно вкус школы Л. С. Выготского к системному историко-генетическому анализу развития человека в эволюции природы и истории культуры привел к разработке неклассического историко-эволюционного подхода в психологии личности.

1. Станет ли XXI век веком психологии?

2. Сбылось ли пророчество В. И. Вернадского о вступлении человечества в психозойскую эру?

3. За какими психологическими направлениями и научными школами будущее?

4. На чьи работы отечественных и зарубежных психологов будут продолжать ссылаться в XXI веке?

5. Сблизятся ли в XXI веке психология, религия и искусство?

6. Нужна ли психологу клятва Гиппократа? Этика психологии и психология этики в XXI веке.

7. Какова судьба репрессированных наук и идей в психологии? Есть ли шанс у педологии и психотехники возродиться?

8. В чем исторический смысл психологического кризиса на рубеже XX и XXI веков? (К. Бюлер, Л. С. Выготский — кто следующий?)

Сегодняшняя дискуссия напоминает мне особый конкурс — конкурс на роль дельфийского оракула. Этот конкурс уникален, потому что при обсуждении поставленных вопросов срабатывает механизм самосбывающихся пророчеств: стоит выдвинуть те или иные идеи, запустить их в ткань движения мышления, как у этих идей увеличивается вероятность родиться и заявить о себе. Я не буду касаться всего, что обсуждалось, но хочу поделиться своим удивлением. Меня сегодня поражает редчайший климат согласия в психологическом цехе. Если передвинуть стрелку времени на 30 или 25 лет назад, то мы вспомним, как кипели страсти, сталкивались психологические рапиры. А почему? Да потому, что мы были в рабстве моноидей: если ты влюблен в Д. Н. Узнадзе, значит, ты не можешь любить А. Н. Леонтьева, если ты за С. Л. Рубинштейна, то, значит, для тебя заказан путь к Л. С. Выготскому. И нам казалось, что стоящие за этими именами миры действительно взаимоисключают друг друга. Мы были рабами моноидеологии, которая по сути дела порождала непроницаемые перегородки в нашей науке.

Прорыва можно ждать прежде всего в сфере изменения мышления. В кризисе психологии, описанном Л. С. Выготским, как и в его последней работе, посвященной Б. Спинозе, была резко обозначена линия водораздела между спинозианским и картезианским мышлением. По сути дела то, что сейчас говорится и о субъектности, и о субъективности, доказывает, что идеи Б. Спинозы сбываются в психологии. И когда Б. Спиноза говорил, что человек является причиной самого себя, и когда он подчеркивал как главный момент существование панпсихизма в широком смысле слова, разве не правда стояла за его словами и так или иначе за несущими их в жизнь словами В. И. Вернадского о психозойской эре? Что происходит? По сути дела у нас был наиболее отрефлексирован кризис классических наук, а психология личности не может быть классической наукой. Лучшего, чем писал М. К. Мамардашвили о кризисе идеала рациональности, до сих пор ничего не написано. Это работа действительно является уникальным творческим прорывом, который определяет будущее, создает связующую нить между Б. Спинозой, Л. С. Выготским, М. К. Мамардашвили и нами, наблюдателями конца XX в. Мы уходим от традиционной причинной психологии и переходим к неклассической психологии. Мы приходим к эволюционно-исторической психологии. Мы движемся, о чем неоднократно говорил Б. С. Братусь, к аксиологической психологии. И это все не случайно. А. Н. Леонтьев предостерегал от зова «Придите и княжьте нами». Но мы-то зовем варягов из своих предков!.. Когда на наших глазах возникают странные древние практики, можно, конечно, попытаться соблюсти свою первозданную научную чистоту и сказать: «Чур меня, я туда не пойду, там шаманы, экстрасенсы, колдуны». Но есть и другой ход: если не сможешь остановить эти «практики», эти смыслотехники надо осмыслить их как историю своей науки, ее архетипы и надо их возглавить. В нашей ситуации следует делать именно этот ход. Вот за это мы и взялись и за последние десять лет применили главный принцип неклассической психологии — принцип вмешательства в реальность.