Эрих Фромм - Миссия Зигмунда Фрейда. Анализ его личности и влияния.

Нет нужды говорить, что Фрейд занят тут типичными рационализациями, практически неотличимыми от тех, к коим прибегают другие мужья, наслаждающиеся отдыхом более в компании своих приятелей, нежели жены. Примечательно только то, насколько слеп был Фрейд, несмотря на весь свой самоанализ, в вопросе собственного брака, какие рационализации им выдвигаются без малейшего их осознания. Он говорит о семи, девяти или даже трех лицах, которых ему пришлось бы взять с собой, хотя речь идет об одной жене, то есть о двоих. Затем он выставляет себя бедным, хоть и известным ученым, а не богатым промышленником, производящим туалетную бумагу — и все это лишь для того, чтобы объяснить, почему он не берет свою жену в поездки за границу.

Наверное, самое ясное выражение проблема тичности фрейдовской любви содержится в сновидении, вошедшем в "Толкование сновидений". Оно таково: Я написал монографию о каком то растении. Книга лежит передо мною, и я переворачиваю цветную вклейку. На каждой из них находятся засушенные образцы дерева, слов но взятые из гербария". Из сопутствующих ассо циаций Фрейда я выделю следующую: "Этим ут ром я бросил взгляд на новую книгу через витри ну книжного магазина. Книга была озаглавлена "Виды цикламен"; видимо, монография об этом растении. Цикламены, отметил я, — любимые цветы моей жены, и я упрекнул себя за то, что так редко проношу ей цветы, которые она так любит".

Другая цепь ассоциаций ведет Фрейда от цветка к совершенно иному предмету, к своим амбициям. "Однажды, вспоминаю я, мною действительно была написана монография о растении, а именно трактат о растении кока, который привлек внимание Карла Кеплера к анестетическим свойствам кокаина". Фрейд размышляет затем о Festschrift, издднном в честь Камера, одного из издателей которого он видел накануне. Эту ассоциацию с кокаином можно отнести к честолюбию Фрейд. В иной связи он говорил о том, как он был расстроен из‑за того, что оставил исследование проблемы кокаина и тем самым утратил шанс совершить великое открытие. Это воспоминание также увязывалось с тем, что чистую науку он должен был оставить из‑за женитьбы.

Смысл сновидения вполне понятен (хотя Фрейду с предложенной им интерпретацией он не виден). Засушенные образцы деревьев — вот центральный пункт, в нем выражается внутренний конфликт Фрейда. Цветок — это символ любви и радости, в особенности же потому, что это любимый цветок его жены, который он так редко ей дарит. Растение кока выражает его научные интересы и амбиции. Что делает он с цветами, с любовью? Он кладет их под пресс и помещает в гербарий. Иначе говоря, любовь засыхает, она делается предметом научного изучения. А именно этим и занимался Фрейд, он сделал любовь объектом науки, но в его собственной жизни она оставалась засушенной, стерильной. Научно — интеллектуальные интересы были сильнее Эроса, они задушили любовь и сделались для него замещением опылю любви.

Оскудение любви, нашедшее выражение в этом сновидении, явным образом относится к его эротически — сексуальным желаниям и способностям. Сколь бы парадоксальным это ни показа лось, Фрейд был наделен относительно слабым интересом к женщинам, его сексуальное влечение было незначительным. Констатация Джойса тут совершенно верна: "Его жена была наверняка единственной женщиной в любовной жизни Фрейда" и "она была для него первой из всех смертных" R. Джоне замечает также, что "более страстная сторона жизни, видимо, отошла у него на второй план раньше, чем у многих других муж чин". Правильность этого утверждения подкрепляется рядом фактов. В сорок один год Фрейд писал Флиссу, жалуясь на свои настроения и добавляя при этом: "Сексуальное возбуждение для лиц, вроде меня, более не нужно" R. Понятно, что в этом возрасте сексуальная жизнь у него более или менее завершилась. Другой инцидент говорит о том же. Фрейд сообщает в "Толковании сновидений", что однажды, когда ему было за со рок, он почувствовал физическое влечение к молодой женщине и непроизвольно коснулся ее. В комментарии он пишет, что был удивлен тем, что "все еще" способен на такое притяжение. В возрасте пятьдесят шесть лет он писал Бинсвангеру: "Естественно, нынешнее либидо старика исчерпывается тратой денег". Даже в этом возрасте лишь тот мужчина, сексуальная жизнь которого не была интенсивной, мог считать чем то само собой разумеющимся, что его либидо давно оставило сексуальные цели.

Если предаться умозрению, то я готов был бы предположить, что иные теории Фрейда также представляют собой доказательства его подавленной сексуальности. Он постоянно подчеркивал, что сексуальный акт доставляет лишь ограниченное наслаждение цивилизованному человеку, что "сексуальная жизнь цивилизованного человека серьезным образом искалечена", что "было бы правильно предположить, что важность сексуальности как источника наслаждения, т. е. как средства для исполнения жизненных целей, заметно уменьшилась" R. В связи с этим фактом он выдвигает гипотезу полное удовлетворение возможно только в том случае, если прегенитальные, обонятельные и прочие "извращенные" влечения не подавляются, и даже приходит к мысли о возможности того, "что не только культурное подавление, но нечто в природе самой сексуальной функции лишает нас полноты удовлетворения и настоятельно толкает нас в ином направлении".