Алис Миллер - Драма одаренного ребенка и поиск собственного Я

«Что же мне делать со всеми этими идеями и представлениями автора о детстве?» – возможно спросите меня Вы, уважаемый читатель. Я, конечно, понимаю, что в России пока лишь очень немногие люди могут позволить себе курс квалифицированного психоанализа или другой профессиональной психотерапевтической или хотя бы психологической помощи. Однако, наряду с психотерапией, существует психологическая культура. Поэтому ответить на наш гипотетический вопрос можно очень коротко: знать, чтобы быть более культурным в психологическом отношении. Знать – это уже очень много. Если я знаю о действии паров ртути, мне и в голову не придет дать ребенку поиграть с таким «живым», интересным, подвижным и блестящим шариком. Если я знаю о существовании болезнетворных микроорганизмов, я позабочусь о чистоте рук своего ребенка. Если я знаю о Бухенвальде и ГУЛАГе, я сделаю все, чтобы об этом со временем узнал и мой ребенок. И если теперь я узнаю о драме детства, я постараюсь отказаться от того, чтобы играть в ней главную роль, постараюсь освободиться от этой роли, чтобы дать свободу своим детям (и, в частности,– дать им свободу любить или ненавидеть меня, а не всего лишь карму «моего» продолжения в них). Действительное/знание – реальная сила.

И последнее обстоятельство, которое мне хотелось бы отметить, прежде чем Вы обратитесь к чтению книги А. Миллер. Перевод любого текста – задача творческая, поскольку совершенно безнадежная: пожалуй лишь сам автор, став переводчиком, может создать действительно аутентичный текст. В этой связи мне лишь остается выразить надежду, что переводчиком удалось быть предельно близким к немецкому оригиналу. Со своей стороны, при редактировании русского перевода я стремился к тому, чтобы сделать его предельно интеллигибельным и адекватным основному кругу идей и установок автора.

Уверен, что книга А.Миллер внесет свой весомый вклад в становление психологической культуры моих соотечественников.

Доктор психологических наук

А.Б. Орлов

Дорогие читатели!

Мне было особенно приятно узнать, что моя книга «Драма одаренного ребенка» выйдет на русском языке. Еще 6 школе русская литература стала неотъемлемой частью моей жизни, так как эмоциональные порывы, ее героев мне очень близки. Тогда я полюбила произведения Достоевского, Толстого, Гоголя, Чехова, Тургенева, которые оказали серьезное влияние на формирование моего духовного мира. Позднее такую же роль в моей жизни сыграли книги Булгакова, Пастернака и Солженицына. До сих пор имена некоторых героев их произведений пробуждают во мне сильные чувства и воспоминания о юности.

Многие десятилетия вы и ваши семьи жили в мире, где невозможно было даже представить себе публикацию моих книг: откровенный разговор о том, что ребенок порой вынужден отказываться от своего Я уже в раннем детстве, чтобы выжить, был в обществе просто немыслим. Из книг Солженицына мне известно, что советскому человеку приходилось очень сильно страдать из-за необходимости приспосабливаться к существующим порядкам. Поэтому для меня уже 6 семидесятые годы было совершенно очевидно, что стремление к свободе слова в России неистребимо, пусть даже любые попытки выражения этого стремления долгое время жестоко карались.

Чтение первой части «Красного колеса» Солженицына («Август четырнадцатого») косвенно, но способствовало написанию этой книги, побудив меня к дальнейшим размышлениям и создав соответствующий душевный настрой. Это ни в коем случае не означает, что Солженицын повлиял на мои раздумья о детстве или оказался моим единомышленником. Но его яростная борьба против приспособленчества, неприятие им власти и лжи во всех ее проявлениях настолько впечатлили меня, что в результате я попыталась найти истоки этого приспособленчества, имеющего столь трагические и опасные последствия. Эти истоки я обнаружила в атмосфере детства моих пациентов. К тому же мне очень помог анализ моей собственной жизни и биографий моих читателей, письма от которых приходят ко мне из самых разных стран. В них мне постоянно попадались одни и те же фразы: «Я никогда не узнаю, кто же я на самом деле. Я знаю только, чего от меня ожидают. Но когда из-за этого мне становится очень тоскливо, я начинаю обретать себя. И слезы приносят мне утешение».

Я уверена, что в России моя книга, может быть, не сразу, но найдет своего читателя. Она позволит ему познакомиться с моими размышлениями на темы, бывшие ранее запретными. Не исключено, что у кого-то она даже вызовет болезненные чувства, которые, однако, со временем окажут свое целительное воздействие. Но поскольку у россиян способность чувствовать выражена гораздо сильнее, чем у некоторых западных интеллектуалов, уже не способных проявлять какие-либо эмоции из-за систематического сурового и бесчувственного воспитания, вам, возможно, будет легче вспомнить ваши детские годы.. Поэтому едва ли книга произведет здесь такое же шокирующее воздействие, как на Западе, где она многих заставила тщательно проанализировать свое детство.