Дэвид Симандз - Исцеление чувств

В один воскресный вечер 1966 года я читал проповедь под названием «Святой Дух и исцеление от эмоциональных расстройств». Это был мой первый опыт подобного рода. Я убежден, что меня сподобил на это Бог, иначе у меня никогда не хватило бы храбрости вести разговор на такую тему. То, о чем я рассказывал в тот вечер — об исцелении памяти и расстроенных чувств, — теперь хорошо известно. Тема описана во множестве книг. Но в те времена об этом было не принято говорить.

Поднявшись на кафедру, я оглядел сидящих передо мной прихожан и увидел почтенного старца, доктора Смита, своего хорошего знакомого. Когда мы с женой Хелен узнали, что я назначен пастором, у каждого из нас в памяти всплыли лица нескольких уже немолодых людей, и на душе стало тревожно. Одним из них было лицо доктора Смита: я все время думал, как буду окормлять его. Когда я был молодым, он до смерти запугал меня своими проповедями, и до сих пор я все еще неловко чувствовал себя в его присутствии.

В тот вечер я увидел его среди прихожан и разволновался. Однако я уверенно начал и прочитал до конца проповедь на тему, которую, как я считал, указал мне Бог. После богослужения, за которым следовало чудесное молитвенное время, доктор Смит продолжал сидеть на месте. Я молился вместе с вышедшими ко мне людьми; где–то в глубине сознания я молился и за то, чтобы Смит поскорее ушел. Но он не уходил. Вот он встал, поднялся ко мне и в своей обычной грубоватой манере сказал:

— Дэвид, могу я переговорить с тобой в твоем кабинете?

В моем сознании снова ожили знакомые образы прошлого, и я, как испуганный маленький мальчик, поплелся за стариком. Сев на стул в кабинете, я почувствовал то же самое, что скорее всего чувствовал Моисей, глядя на огонь и дым Синая. Но я был неправ — я совсем упустил из виду, что человек меняется. Я как бы заморозил доктора Смита на определенной стадии и исключил возможность его роста.

Доктор обратился ко мне очень доброжелательно:

— Дэвид, я никогда не слышал проповеди, подобной этой. Но я хочу кое–что сказать тебе. — Его глаза увлажнились. В течение многих лет он был выдающимся благовестником и проповедником, приведшим ко Христу тысячи людей, поистине великим человеком. Но, оглядываясь назад на свое собственное служение, он пришел к выводу: — Знаешь, всегда находились люди, которым я не мог помочь. Это честные люди. Я не сомневаюсь, что многие из них — христиане, исполненные Духа Святого. Но у них были сложности в жизни. Они приходили с ними ко мне, и я пытался помочь. Но ни мои советы, ни обращение к Писанию, ни молитва не приносили им настоящего избавления. — Он помолчал, потом добавил: — Дэвид, все эти годы я чувствовал за собой вину. Но ты, как мне кажется, на верном пути. Не останавливайся, разрабатывай эту тему. Не прекращай читать проповеди об исцелении чувств, ибо я верю, что ты нашел ответ.

Когда он поднялся со стула, мои глаза были влажными, и я произнес:

— Спасибо, доктор.

Но самым главным было то, что я сказал про себя: «Спасибо, Боже, за Твою поддержку, посланную через этого уважаемого человека».

В течение пятнадцати лет кассеты с записями моих проповедей разлетались по всему миру. А письменные и устные свидетельства людей укрепляли меня в уверенности: существует круг проблем, требующих особой молитвы и глубинного исцеляющего действия Духа. Где–то между нашими грехами, с одной стороны, и нашими болезнями, с другой, лежит область, называемая в Писании «немощи».

Можно объяснить, что это такое, на примере природы. На западе США растут красивейшие гигантские деревья–секвойя и калифорнийское мамонтово дерево. Во время экскурсии гид обязательно покажет вам поперечный срез гигантского дерева. Каждое его кольцо — год жизни. Вот кольцо, образовавшееся в год сильнейшей засухи. А вот два кольца, оставшиеся от дождливых лет. Вот метка от удара молнии. А вот следы вполне нормальных лет. Вот это кольцо свидетельствует о лесном пожаре, чуть не уничтожившем дерево, а вот это — о болезни растения. Все они вкраплены в сердцевину дерева и рассказывают историю его жизни.

То же и у нас. Под нашим защитным слоем, под защитной маской скрываются кольца нашей жизни.

Вот шрамы от прошлых болезненных обид: маленький мальчик устремился к новогодней елке, чтобы найти под ней свой подарок, и достал грязный булыжник, подложенный ему в наказание за какие–то мелкие мальчишеские шалости. Шрам врезался глубоко, став причиной многочисленных межличностных конфликтов.