Виктор Франкл - Страдания от бессмысленности жизни

Ни один психиатр, ни один психотерапевт, будь он даже логотерапевтом, не может объяснить пациенту, в чём заключается смысл жизни, но что психиатр способен сделать, так это убедить пациента в том, что жизнь имеет смысл, более того, она имеет смысл всегда, в любых условиях и при любых обстоятельствах, ибо даже в страданиях есть смысл. Достаточно провести феноменологический анализ непосредственных, подлинных переживаний самого простого, среднего человека, как говорится, «человека с улицы» и переложить его высказывания на язык науки, чтобы убедиться в том, что любой человек не только стремится найти смысл жизни в силу своей внутренней потребности, но и находит смысл, причём находит его тремя путями. Прежде всего человек видит смысл жизни в работе и творчестве. Кроме того, он находит смысл жизни в отношениях с другими людьми, в любви. И даже в самой безнадёжной ситуации, в ощущении своей беспомощности перед лицом обстоятельств человек может найти смысл. Всё дело в том, как он относится к неотвратимым и неизбежным превратностям судьбы. Только так он может проявить свою истинно человеческую способность — способность черпать силу в страданиях. Приведу ещё одну цитату из письма американского студента медика, о котором я упоминал в начале: «Мой лучший друг недавно ушёл из жизни потому, что не видел в ней никакого смысла. Теперь я понимаю, что, будь он ещё жив, я смог бы его поддержать с помощью логотерапии. Но его уже нет в живых. Потому-то я и испытываю потребность помочь всем тем, кто попал в беду. Думаю, ничто другое не могло бы меня так расшевелить. И хотя я скорблю о своём друге, хотя я чувствую, что в его гибели есть и моя вина, сама его жизнь, как и его смерть, наполнена для меня глубоким смыслом. Если я когда-нибудь смогу стать настоящим врачом, смогу соответствовать своему призванию, значит, он умер не зря. Больше всего на свете я хочу одного. Я хочу сделать так, чтобы подобная трагедия больше не повторилась — ни с кем».

В жизни не бывает совершенно бессмысленных ситуаций. И даже в таких негативных аспектах человеческой жизни, как страдания, чувство вины и смерть, которые составляют своеобразную трагическую триаду, можно усмотреть нечто позитивное, нечто жизнеутверждающее, если выбрать правильный ракурс.

Почему же тогда возникает экзистенциальный вакуум? Откуда он может взяться в «обществе изобилия», где созданы все условия для удовлетворения тех потребностей, которые Маслоу называет основными? Экзистенциальный вакуум возникает как раз из-за того, что в таком обществе созданы условия лишь для удовлетворения потребностей, но не для стремления к смыслу. Вот что пишет мне один американский студент: «Мне двадцать два года. У меня есть учёная степень, шикарная машина и деньги. Возможностей для занятий сексом и самоутверждения у меня хоть отбавляй. Вот только я не могу понять, какой во всём этом смысл».

В «обществе изобилия» у людей вдоволь свободного времени, которое они могли бы использовать для того, чтобы вести осмысленную жизнь, но на деле избыток свободного времени лишь явственнее оттеняет экзистенциальный вакуум, как это видно на примере известных психиатрам «неврозов выходного дня». Между тем «неврозы выходного дня» встречаются всё чаще. Если в 1952 году, по данным Алленсбахского института изучения общественного мнения, лишь 26% респондентов жаловались на скуку в выходные дни, то сейчас этот показатель возрос до 37%. Вот почему Джерри Мэндел утверждает: «Техника избавила нас от необходимости тратить все силы на борьбу за существование. Мы создали общество всеобщего благоденствия, в котором человеку не нужно прилагать усилия для того, чтобы выжить. И если когда-нибудь 15% трудоспособного населения США действительно смогут обеспечить страну всем необходимым, мы столкнёмся с двумя проблемами: кто именно будет работать на всю страну и как распорядятся все остальные своим свободным временем? Не потеряет ли их жизнь всякий смысл? Пожалуй, лет через сто логотерапия найдёт в Америке ещё более широкое применение».

К сожалению, пока что вырисовывается иная картина. Безработные, действительно, нередко страдают от избытка свободного времени. Ещё в 1933 году я описал типичный «невроз на почве безработицы». Жизнь без работы казалась моим тогдашним пациентам бессмысленной. Они считали себя никчёмными людьми. Но больше всего их угнетало не само отсутствие работы, а ощущение бессмысленности жизни. В конце концов, не пособием единым жив человек.