Дональд Винникотт - Пигля - Отчет о психоаналитическом лечении маленькой девочки

На днях мне пришло в голову, что мы всегда пишем Вам о том, что не ладится с Габриелой, а не о том, как дела поправились и все встало на свои места; но в настоящий момент именно это кажется самым важным.

Мне хотелось бы сказать Вам — хотя Вы, возможно, об этом и знаете, — как то, что я Вам писала, помогло мне выразить мою растерянность и страхи, зная, что они будут приняты с полным пониманием; а также то чувство, что мы с Вами связаны. Уверена, что именно это помогло мне справиться со всеми нашими переживаниями, связанными с Габриелой, и установить правильные отношения с ней. Я очень сильно волновалась, когда родилась Сусанна — не помню, говорила ли я Вам, что у меня есть брат, которого я очень не люблю; он родился, когда мне было почти столько же, сколько было Габриеле, когда родилась Сусанна".

Письмо от матери

"Ваше письмо пришло, когда я садилась писать Вам. Габриела, кажется, чувствует себя хорошо, меньше стало этого неутешного сосания пальца, и играет она в свои собственные игры со всей душой.

Дня два-три назад она пожаловалась на то, что видит дурные сны: "Доктор Винникотт не помогает", а потом: "Как это люди ставят телевизионную антенну, когда ее снесло ветром?"

На другой день, за обедом: "Чем больше я езжу к доктору Винникотту, тем больше у меня дурных снов". Я говорю, немного напыщенно: "Наверно, они хотят тебе что-то сказать, и тебе следует их послушать". — "Не хочу". И Сусанне: "Мы пошлем доктору Винникотту нож, чтобы отрезать его сны". Мне: "А почему доктор Винникотт?" (Это она часто спрашивала). — "Потому что он и есть доктор". Потом она начинает играть на слове "док-док", что у Сусанны означает "шоколадка".

После обеда она продиктовала мне прилагаемое здесь письмо. Позднее сказала: "Доктору Винникотту это письмо покажется смешным". Я: "А ты хочешь, чтобы оно было смешным или очень серьезным?" — "Понемножку и тем и другим".

Письмо от Габриелы

(продиктованное)

"Мы пошлем Вам нож, чтобы отрезать ваши сны, и мы пошлем свои пальцы, чтобы поднимать вещи, и мы пошлем вам снежки, когда выпадет снег, чтобы их лизать, и мы пошлем Вам мелки, чтобы рисовать человечка. Мы пошлем Вам костюм, чтобы ходить в нем в колледж.

С наилучшими пожеланиями Вашим цветам, и Вашим деревьям, и Вашей рыбе в Вашем пруду.

С любовью к Вам,

Габриела".

"Мы едем к Вам с наилучшими пожеланиями в наших сердцах".

(На самом-то деле, сада у меня нет, но через выходящее во двор окно кабинета виден небольшой садик на крыше.)

Письмо от матери

"С тех пор, как я Вам последний раз писала — всего три или четыре дня назад, — Габриела очень грустит, лежит на полу и подолгу сосет палец, плачет по малейшему поводу и не может уснуть ночью. Просится срочно к Вам на прием. Несколько раз спрашивала меня, что она послала Вам в письме, которое она Вам написала, говорит, что забыла.

На другой день после того, как она написала его, лежала на полу, держа во рту палец. "Устала?" — спрашиваю ее. "Нет, мне грустно". — "О чем ты грустишь?" — "О докторе Винникотте, о писе доктора В. Я хочу к доктору В. завтра. На этот раз я взаправду скажу ему, в чем дело". — "Везет же тебе, что ты знаешь. Большинство людей не знают". — "Я не знаю, но я всегда могу сказать ему".

Она "случайно" уронила корзинку с яблоками на Сусанну с верхней площадки лестницы и разбила телефон. После этого очень буйствует против себя самой, заставляет Сусанну ее шлепать и очень сильно бьет сама себя. Меня немного пугает неистовство этого самобичевания, хотя оно и не проявлялось вплоть до самого последнего времени.

P.S. Перечитав то, что я написала, чувствую, что нарисовала слишком мрачную картину. Я описала лишь то, что произошло совсем недавно, довольно внезапно, хотя вместе с тем, думаю, в целом она в хорошем состоянии после Вашего последнего сеанса с ней".

23 ноября 1965 года

Это был довольно необычный приезд, характеризовавшийся застенчивостью; Габриеле было теперь четыре года и три месяца. Войдя в комнату, она закрыла дверь и сразу направилась к игрушкам. Я сидел на стуле за столом и писал.

Габриела: Выходите [и она выложила на пол все игрушки, говоря, в основном, сама с собой]. Церковь сюда, да, мистер Винникотт? [Домики расставлялись в особом порядке]. Маленькие дома в один ряд, а большие — в другой.

О тех и других вместе мы говорили как о рядах детей и взрослых.

Габриела: Да, это — взрослые, а это — дети [и так далее].