Дональд Винникотт: "Пигля": Отчет о психоаналитическом лечении маленькой девочки

Слава и всемирная известность пришли к доктору Винникотту в течение последних пятнадцати лет его жизни. Он не основывал своей школы и не возглавлял никакой группы последователей, которые пропагандировали бы его теории. Он завоевал признание своей скромной, но непосредственной манерой и простым, но неповторимым стилем, в котором представлял свои выводы. В письменной и устной форме он давал яркие примеры своей фактической работы — убедительные свидетельства своих выводов — научным кругам и журналам для специалистов по психиатрии и психоанализу, а еще чаще — гораздо более широким кругам родителей, социальных работников, учителей и всех людей, имеющих какое-либо отношение к воспитательным, психиатрическим и детским лечебным учреждениям. Винникотт внес свой исторический вклад в науку о природе человека благодаря окрытию значения того, о чем люди давно знают, не сознавая или не учитывая значения этого знания для развития и формирования человека. Даже не доведенная до последнего дня библиография его опубликованных книг и работ содержит 190 названий**. Чтобы вкратце обобщить хотя бы главные темы такого объемного вклада потребовалась бы целая книга, но изложение его сути можно почерпнуть из введения Масуда Хана к новому изданию собрания сочинений Винникотта «Через педиатрию к психоанализу»***.

Будучи одним из моих наиболее уважаемых учителей, Дональд Винникотт в течение почти двадцати лет был для меня другом и консультантом. Поскольку каждый раз, отправляясь на Международный психоаналитический конгресс в Европе, я обычно проезжал через Лондон, в июне 1969 года я написал Винникотту и спросил, не найдет ли он время для встречи и беседы до того, как мы оба окажемся очень заняты подготовкой к мастерским, предшествующим основной программе конгресса. Он быстро мне ответил, предложив провести вместе вечер по моем приезде в Лондон. Но в тот же день я получил от него еще одно маленькое письмо, в котором говорилось:

«У меня для Вас есть новость. Вы этого не знаете, но 22 июля с 14:30 до 16:14 Вы будете моим супервизором перед лицом всех гостей, которые соберутся на мастерской перед началом конгресса!

Дело в том, что из-за моей болезни некоторым моим студентам пришлось обращаться за супервизией к другим и у меня как раз сейчас нет студента с очень хорошим клиническим случаем для моей супервизии. Поэтому я попросил разрешения на супервизию, в которой объектом выступаю я сам, и прошу выполнить эту работу Вас.

Я представлю час психоанализа ребенка. Возможно, Вы найдете его довольно ужасным в качестве психоанализа, но это должно вызвать дискуссию. Я ожидаю это событие с энтузиазмом. Когда мы встретимся, я ознакомлю Вас с чем угодно еще, что Вам нужно знать, если необходимо. Я очень надеюсь, что Вы просто сделаете это».

Вскоре после моего прибытия в Лондон, как-то вечером, после роскошного ужина, который нам приготовила Клэр, Винникотт рассказал мне о намеченном на 22 июля мероприятии, предложенном Британским психоаналитическим обществом, предшествующем основной научной программе конгресса. Когда я спросил, нет ли каких-либо заметок, которые я мог бы прочитать, чтобы ознакомиться со случаем, он полусерьезно сказал, что мне не нужно тратить время на подготовку и забивать голову какими бы то ни было деталями, кроме тех, которые он собирается представить и на которых я смогу основывать свои супервизорские замечания и вести открытую дискуссию на встрече. Лишь после обмена шутливыми репликами он вручил мне полный текст случая, отпечатанный на машинке, сказав при этом, что он еще не решил, какую часть представит аудитории.

Вернувшись в гостиницу, я, обеспокоенный возможной перспективой разочарования аудитории тем, что не Винникотт будет выступать с супервизией, а вместо этого сам будет объектом супервизии со стороны менее известного коллеги, наспех перелистал страницы рукописи, чтобы узнать что-нибудь о ее содержании и понять, как может пойти дискуссия после ее представления. И тут я понял, что напал на клад. То, что я прочел, вызвало во мне такое волнение и восторг, которые развеяли всю мою обеспокоенность и настроили меня на радостное ожидание предстоящего события. Эта рукопись и предлагается читателю в настоящей книге.

В большом амфитеатре все места были заняты, опоздавшим пришлось стоять. Судя по списку зарегистрировавшихся для участия в заседании, присутствовали психоаналитики со всех частей света, и только несколько человек из Англии, поскольку программа мастерской, предшествующей конгрессу, была предложена главным образом зарубежным гостям. Объяснив, почему он не будет демонстрировать собственную супервизию, а вместо этого явится ее объектом, Винникотт мягким голосом, в своей скромной манере приступил к изложению случая и представил работу, проделанную с пациентом на первом сеансе лечения. Один из вопросов, поднятых в последовавшей дискуссии, состоял в том, является ли психоанализом или психотерапией тип лечения, описанный Винникоттом и названный им «психоанализом по требованию», с его нечастыми и нерегулярными сеансами. В ответ Винникотт обратил внимание на то, что он делал с переносом и с бессознательным, а не на формальные стороны психоаналитической ситуации или на частоту или регулярность сеансов психоаналитического лечения. В ходе дискуссии один нетерпеливый слушатель сказал довольно громким шепотом: «Если есть какие-либо сомнения в том, что это психоанализ, почему же тогда случай маленького Ганса* до сих пор считается одним из классических в психоаналитической литературе?» В своем введении к настоящей книге Винникотт рассматривает преимущества метода работы «по требованию».