Дональд Винникотт - Семья и развитие личности. Мать и дитя.

Мы часто терпим поражение, не в силах совладать с психотическим заболеванием, потому что ответственность ложится на больного. Далеко не всегда хотя бы один здоровый родитель продолжает выполнять свои обязанности, и нередко именно здоровый родитель уходит из семьи, чтобы сберечь свое душевное здоровье, даже если это означает оставить ребенка на попечении второго, страдающего психозом родителя.

В следующем случае больны родители.

Речь идет о мальчике и девочке с разницей в возрасте всего в год. Девочка старшая, что в данном случае само по себе неудача. Они единственные дети двух очень больных родителей. Отец — весьма преуспевающий бизнесмен, а мать — художница, которая принесла свою карьеру в жертву семье. Мать совершенно не годится на роль матери, будучи скрытым шизофреником. Она «сделала глубокий вдох», вышла замуж и родила двух детей, чтобы утвердить себя в семейном кругу. Муж обладает маникально-депрессивным характером и близок к психопатии.

Пока мальчик был «чист», мать терпела его — она не досаждала ему, пока он был маленьким. Она постоянно и назойливо проявляла любовь к нему, хотя, насколько мне известно, не физически, и в подростковом возрасте у него произошел шизофренический срыв. Девочка испытывала страстную привязанность к отцу, и это дало ей шанс не заболеть до сорока лет, тогда родители уже умерли, и у нее тоже произошел срыв. Несмотря на это, она успешно занималась бизнесом, продолжив после смерти отца его дело. Ома презирала мужчин, не понимала, почему они считают, что могут командовать женщинами, и доказывала в своей работе, что у. нее есть все необходимое для успеха, в то время как у ее брата не было ничего из того, что необходимо мужчине. Брат женился, создал семью, а потом избавился от жены, чтобы по-матерински растить детей, что делал превосходно.

Со временем, когда прошлое начало постепенно стираться, эта очень больная женщина с преуспевающей, но ложной Самостью обратилась за медицинской помощью. Она пришла, чтобы иметь возможность сломаться, обрести собственную шизофрению, что ей и удалось. На врача, который направил ее ко мне, не произвело впечатления мое письмо. Я еще до начала лечения написал ему, что, если даже лечение пройдет хорошо, женщина сорвется и будет нуждаться в постоянном присмотре. Что ж, она была признана душевнобольной, но потом сумела взять себя в руки, считалась выздоровевшей и была выписана, прежде чем к ней успели применить шоковую терапию и лоботомию, чего она не без оснований боялась.

Это пример того, как психоз родителей подействовал на детей, которым сейчас около сорока пяти лет. У женщины, возможно, еще будет какая-то жизнь реальной личности, в чем я сомневаюсь. (Последующие данные удовлетворительны.)

Если у меня будет еще подобный случай, я предпочту, чтобы кто-нибудь другой был ответственным за доведение пациента до срыва. Но я рад, что видел, какое облегчение подобный срыв может принести человеку с ложной, но необычно устойчивой Самостью.

Вопрос таков: что мы можем узнать из этих кратких описаний конкретных случаев? Возможно, эта женщина не могла испытать облегчения, пока не умерли ее родители и она не стала самостоятельной и независимой единицей. Но цена ожидания оказалась очень высока: ома чувствовала тщетность и нереальность своего существования, за исключением кратких мгновений реальности, которые ей помогали обрести изобразительное искусство и музыка.

Это ужасно, но тем не менее справедливо: иногда у детей нет надежды, пока живы их родители. Психоз в таком случае заключен в родителе (см. также раздел 9), и он так прочно держит ребенка, что у того единственная надежда — в развитии ложной Самости; и, конечно, ребенок может умереть раньше, однако истинная Самость сохранится цельной и не подверженной насилию.

В этих историях болезни видно то отчаяние, которого невозможно избежать в ходе клинической работы с людьми. Иногда, столкнувшись с тяжелой болезнью, мы вынуждены смириться с положением и ждать, пока, возможно, семья не распадется, не выдержав напряжения; иногда наша задача — разрушить ситуацию, прежде чем она еще больше не ухудшится; в других случаях мы пытаемся справиться с болезнью И очень часто мы не находим никаких оснований для надежды, и приходится это принимать, потому что мы никому не принесем пользы, если сами будем парализованы безысходностью.