Лев Ительсон - Лекции по общей психологии

Первые игры ребенка возникают с 8-9 месяцев. И это — игры со взрослыми. Причем удовольствие сначала доставляет именно участие взрослого, общение с ним, а не сама игра. Игровые действия выступают для ребенка как еще одно средство (наряду с криком) привлечь взрослого. Они еще не самоцель и, следовательно, не совсем игра.

К концу года — началу второго, с овладением ходьбой, ребенок все чаще пытается вмешаться в деятельность взрослых, подражая им. Мама стирает и ребенок тоже пытается рядом с ней «стирать». Мама делает пирожки, и ребенок тоже требует, чтобы ему дали раскатывать тесто, «участвует» в изготовлении пирогов. Папа пишет, и сынишка требует карандаш, водит им по бумаге.

Собственно, и это еще не игра в человеческом смысле слова. Совершаемые действия для ребенка столь же «практичны», как имитируемые действия взрослого. Действия взрослого осваиваются еще как практическое поведение. Малышка, которая мнет тесто — не играет в изготовление пирожков. «Для себя» она действительно делает пирожок. И это действие для нее так же «практично», как использование горшочка.

Аналогично в этот период не являются еще собственно игрой манипуляции ребенка с предметами. Предметы еще ничего не «изображают» для него. Манипулируя предметами, ребенок выяснет лишь их собственные свойства. Игрушки еще не отличаются им с этой точки от других предметов. Они — объект исследования, а не игры.

Переход к собственно игровым действиям возникает в связи с освоением ребенком человеческого употребления вещей. Как показали исследования П.Я. Гальперина, ведущим здесь является овладение предметами-орудиями, такими, например, как ложка, совочек, карандаш, чашка и т.д. Этот процесс и его значение для ребенка, для развития психики ребенка мы уже рассматривали ранее.

Но параллельно с предметами-орудиями ребенок сталкивается в своей практике с другим видом вещей — игрушками. Человеческий способ употребления этих вещей — игра, т.е. изображение с их помощью каких-то других, «настоящих» вещей и действий. Взрослые учат детей этому употреблению игрушек. Они показывают ребенку, как нужно поить куклу, укачивать ее, водить гулять, как кормить игрушечного медвежонка, возить машину и т.п.

Однако, само отношение к игрушке, как к изображению «настоящей» вещи возникает только в связи с включением в игровую деятельность слова.

Младший ребенок (от 1 года до двух) еще не может перенести действия укачивания, кормления и т.д. с куклы на палочку. Он не может изобразить действие без соответствующего предмета или перенести его с одного предмета на другой (Я.З. Неверович).

Все эти операции становятся возможны только по мере овладения речью. Чтобы начать обращаться со щепкой, как с куклой, ребенок должен назвать ее так же, как свою куклу (например, «Катя»). Чтобы он перенес действия кормления с куклы на лошадку, взрослые должны сказать ему: «Корми лошадку» и т.п.

Позже слово делает для ребенка возможным и самостоятельный перенос наблюдаемых действий взрослых над «настоящими» вещами на игрушку. Усвоив значение слова через практические действия или наблюдение за действиями взрослых, ребенок переносит вместе со словом эти действия на игровой предмет.

Итак, игровые действия у ребенка с самого начала выражают, имитируют человеческое употребление предметов и тесно связаны с обозначающим их словом. Объект игры — это человеческие значения вещей, а не сами вещи. Игра здесь заключается в отделении действий, определяющих значение предмета, от самого этого предмета и перенос их на другой предмет — игрушку. Благодаря ей происходит практическое отделение значения слова от внешнего вида вещи и связывание этого значения с действиями над вещью, ее функцией в человеческой практике.

Чем дальше идет этот процесс, тем больше слова освобождаются от непосредственной связи с вещами. Значение слова все шире начинает представительствоваться действием, а затем и представлением о действии. Возникает возможность замены реальных действий с вещами речевыми.

И действительно, к 4—5 годам все реальные действия при игре с игрушками все более свертываются и заменяются речевыми. Вместо детального воспроизведения кормления куклы, ребенок один раз подносит к ней ложку и говорит: «Кормлю. Уже поела» и т.д.

К середине третьего года у ребенка возникает, как мы видели, противопоставление своих действий чужим, выделяется «я», как носитель деятельности и желаний, противостоящее миру и другим людям. Действия в отношении вещей начинают выступать не как функции значения вещей по отношению к людям, а как функции людей по отношению к вещам. Возникают ролевые игры.