Лев Ительсон - Лекции по общей психологии

Например, композиция просто обнаруживает, что в множестве В («птицы») есть еще какие-то другие объекты, кроме объектов типа А («воробьев»). Инверсия подтверждает это (если убрать этих других, то останутся только воробьи). Идентичность и тавтология свидетельствуют, что А охватывает все объекты типа А (т.е. всех воробьев) и т.д. Итак, тавтологией и идентификацией установлено, что А охватывает всех воробьев, а композицией и инверсией установлено, что «все воробьи» составляют часть класса В — «птиц» (в него входят ведь еще и «не-воробьи»). Значит, все А входят в Д, но, кроме А, в В имеются еще и другие элементы (не-Л). Но это ведь и есть отношение включения!

Мы уже видели, что все описанные идеальные операции осуществляются с помощью действий соединения и разделения, объединения, отделения и замены, перенесенных в голову, т.е. превратившихся из действий над объектами (с помощью глаз и рук) в действия над значениями с помощью слов и языка.

Но ведь синтез, как мы видели, тоже вырос из практического соединения, а анализ — из разделения. Точно так же сравнение и обобщение оказались идеальным отражением практического объединения и установления соответствий (через замену), а абстрагирование — отделения.

Таким образом, классификация и систематизация могут рассматриваться как результаты применения тех же процессов синтеза — анализа — сравнения — абстрагирования — обобщения, но уже к множествам объектов, объединенных общим признаком (классам), а не к отдельным индивидуальным объектам.

Итак, механизмы классификации и систематизации оказываются едины сверху донизу, от образования классов до установления их соотношений, т.е. системы. Переход от объектов и образов к значениям и словам везде происходит через операции эмпирического анализа — синтеза — сравнения — абстрагирования — обобщения — называния.

Такое утверждение содержит, по-видимому, долю истины. Но оно еще слишком общо и поверхностно. Ведь и на образном уровне мы встречались с анализом и синтезом в облике дифференцировки и ассоциации. Там же мы имели случай познакомиться со сравнением и уподоблением в форме трансформаций и метафорических употреблений образов, а также с абстракцией в виде избирательности восприятия, а на уровне представлений — в виде синекдохи. И, наконец, обобщение нам встретилось на прецептивном уровне в форме генерализации, а у представлений — в форме схематизации.

Что же нового дают слова и выражаемые ими значения, кроме нового способа обозначения тех же представлений, их отношений и операций над ними?

Новое есть, и притом принципиально новое! Слова — не только сигналы определенных объектов или представлений о них. Слова закрепляют также в своих значениях определенные знания о реальности.

Что это за знания? Мы найдем их, если отвлечемся от предметов и явлений, которые обозначают слово, т.е. от его сигнальной стороны. Что остается после такого изъятия из слова его предметных значений, объектов, о которых оно сигнализирует? Пустой звук? Нет, остаются, как мы знаем, его лингвистические значения.

А что это такое — лингвистические значения? Это — определенное разделение действительности на предметы, действия, свойства, на «действователей» и «страда-телей» — объекты действия, на орудия действия и обстоятельства действия, на единичное и множественное и т.д.

Но ведь это — уже определенная гипотеза об устройстве мира, о структуре действительности. Это — установление в нем определенных всеобщих отношений — категорий.

Вот что является главным в переходе к знаковому уровню отражения: категориальное упорядочение и организация вселенной. Именно это делает возможными все процессы, которые ведут к формированию вербальных значений. Именно это отличает процессы семантической фильтрации — расчленение и связывание, отделение и объединение — на знаковом уровне о тех же процессов на образном, чувственном уровне.

Так, например, расчленение реальности на значимые элементы выступает уже не в виде дифференциров-ки структур ощущений, как на образном уровне, а в виде эмпирического анализа, т.е. характеристики объекта по категориям признаков (форма, цвет, величина, функции, назначение и т.д.). Аналогично, эмпирический синтез представляет связывание категориальных характеристик объектов (а не простое ассоциирование). Сравнение носит характер категориального сопоставления. Эмпирическая абстракция заключается всегда в отделении проявлений определенного категориального отношения, а не Просто селекции каких-то элементов восприятия или представления. Наконец, эмпирическое обобщение представляет объединение объектов на основе определенной категории общих характеристик, а не просто генерализацию по чувственной близости.