Лев Ительсон - Лекции по общей психологии

Полушария головного мозга, хотя и самостоятельны, но работают вместе. Два различающихся «изображения» того же предмета или звука накладываются друг на друга и сливаются в одно. А куда девается их разница? Она дает информацию о положении раздражителя в пространстве.

Такой способ определения расстояния до предметов используется и техникой. Например — в оптических дальномерах фотоаппарата, артиллерийских дальномерах со стереотрубой и т.д. Он основан на математическом преобразовании, которое называют триангуляцией. Суть его заключается в том, что зная основание треугольника (в нашем случае — расстояние между проекциями предмета) и углы при основании (т.е. угол направления взгляда левого и правого глаза), можно, пользуясь тригонометрическими функциями, вычислить расстояние до предмета. Этим пользуются, например, при топографической съемке местности, расшифровке стереоскопических аэрофотографий и т.д. Мозг только производит эти вычисления автоматически. Но и в этом нет ничего удивительного. Ведь то же самое делает обычный дальномер на фотоаппарате.

О том, что диспаратность изображений на сетчатке двух глаз действительно переживается как удаленность объекта в пространстве, свидетельствует всем известный стереоскоп. Снимки для него делают аппаратом с двумя объективами, расставленными на расстоянии наших глаз. Если затем полученные снимки рассматривать отдельно, каждый соответствующим глазом (например, разделив перегородкой), то мы увидим один снимок, но объемный. Аналогично создается восприятие глубины звука в стереопроигрывателях (два микрофона на расстоянии ушей, две отдельных записи с них и два отдельных динамика).

Итак, предметное отражение основывается на информации, которую дает диспаратность сенсорных отображении того же самого объекта благодаря бинокулярности нашего зрения и бинауральности слуха (т.е. двуглазости и двуухости).

Такое объяснение можно найти во всех учебниках психологии уже в течение ста лет. Оно верно, но не совсем. Дело в том, что диспаратность проекций сама по себе еще не позволяет определить расстояние. Ведь для триангуляции мало знать базу, надо еще, чтобы линии взора обоих глаз пересекались в одной точке стимула (тогда только получится треугольник). Это обеспечивается сведением глаз так, чтобы они оба смотрели в ту же точку. Его называют конвергенцией.

Но чем обеспечивается сама конвергенция? И вот здесь опять вступает в игру диспаратность. Изображения от обоих глаз сливаются только в том случае, если угловое их смещение друг относительно друга составляет от 50” до Г, но не более. Если диспаратность больше, то изображение начинает двоиться. Так автоматически обеспечивается конвергенция, т.е. достаточное сведение взора обоих глаз на рассматриваемом объекте. Конвергенцию вызывают глазодвигательные мышцы. Они же сообщают о характере своих сокращений мозгу. Вот эти сведения о напряжении глазодвигательных мышц и несут, по-видимому, информацию об углах и базе триангуляции. Кое какие сведения дают, по-видимому, и мышцы, устанавливающие хрусталик на фокусировку объекта.

Отметим себе, что в обоих случаях восприятие глубины и соответствующая предметность отражения оказываются связаны с работой мышц и мышечными ощущениями (кинестезиями). Именно добавление этой кинестезической информации к чисто оптической позволяет восприятию выйти из плоскости сетчатки и обрести предметность.

Итак, как будто найдено, откуда извлекается мозгом информация, необходимая для построения образа пространства, в котором находится предмет. Но тут-то нас и ожидает главная неприятность. Математика свидетельствует, что в обычном эвклидовом пространстве, которое мы изучали в школьной геометрии, этой информации недостаточно для определения расстояния до предмета. В эвклидовом пространстве размер предмета и расстояние до него оказываются при триангуляции взаимно-дополняющими переменными. Их произведения могут иметь ту же величину, и когда больший предмет находится дальше, и когда меньший объект находится ближе. Возникает неопределенность. Но ведь мозг-то ее решает. Как правило, мы не видим маленький близкий предмет как большой, но далекий. В чем же дело?

Психолог Люнебург показал, что такое положение может иметь место в одном случае, если зрительный анализатор воспринимает предметы не в эвклидовом, а в римановом пространстве постоянной кривизны. В этом случае физическая конфигурация раздражителя содержит однозначную информацию о его положении в пространстве и его величине.