Мэй-Лин Хопгуд - Как эскимосы сохраняют своих детей в тепле, или Самый практичный подход к воспитанию вашего ребенка

Дорогу в Найроби следует переходить шепча про себя молитву. По дорогам, обезображенным ямами, движется бесконечный транспортный поток. Люди, автомобили, автобусы, мотоциклы и животные перемещаются во всех направлениях, не соблюдая правил движения. По улице с двумя полосами движения энергичные водители умудряются ехать в четыре ряда. Тротуары, там, где они есть, не внушают доверия, и пешеходы в основном лавируют между машинами и идут по поросшей травой осевой линии. Во время дождя из-за отсутствия дренажной системы дороги становятся непроходимыми. Когда дождя нет, воздух насыщен выхлопными газами, пылью и смогом, звуками клаксонов и проклятиями. В большинстве поселений, где живут самые бедные кенийцы, дорог в нашем понимании нет, есть только лабиринты проложенных в грязи улиц, разделяющих бесконечные ряды убогих хижин.

Даже те места, где, как вам кажется, можно было бы использовать коляску, ничуть не лучше. Проходы в супермаркете, к примеру, слишком узкие, и там всегда полно народу. Но даже если бы вы все-таки пришли с коляской, то можете не сомневаться, что администратор тут же потребует, чтобы вы оставили коляску у охранника.

— Кения не является сторонницей колясок, — сказала Марианн В. Ваверу, местная журналистка и бывший редактор крупнейшего в Кении журнала по воспитанию. — Я выходец из среднего класса, жила в соответствующем районе Найроби. Честно говоря, никогда не видела никого с коляской. А ведь я провела там тридцать лет. С прошлого года я живу в богатом районе и пока еще не видела и там никого с коляской.

Единственный раз она встретила родителей с колясками во время посещения торгового центра в самом богатом районе города, и в основном с колясками были иностранцы.

Насколько трудно ходить и заниматься делами вместе с ребенком? Для того чтобы понять это, Ваверу решила пройти вместе с соседкой, с которой дружила, по ее ежедневному маршруту длиной в милю в мукомольный цех за кукурузной мукой, из которой соседка варила пошо (густой суп или каша) на всю семью. Мунене, обернув двухлетнего сына Мванги хлопчатобумажной тканью, известной как lesso, привязала его к спине.

— Ты никогда не думала о покупке коляски для своего сына? — спросила Ваверу подругу, когда они бодро шли по дороге.

— Что это такое? — спросила Мунене.

Ваверу несколько минут пыталась объяснить, что такое коляска, пока наконец Мунене поняла.

— О, это такая штука, которую используют ва-зунгу (белые люди)? Зачем я впустую буду тратить на нее деньги? — раздраженно спросила она. — Во-первых, где я могу с ней ходить? Ну уж, конечно, не по кенийским дорогам, усеянным рытвинами и ухабами. Кроме того, автомобилисты не уважают пешеходов и велосипедистов, так неужели ты думаешь, что они уважительно отнесутся к матери с коляской? Они просто собьют ее!

Мунене шла быстро, и Ваверу поняла, что ей, чтобы не отставать, надо двигаться вприпрыжку. Лежавший на спине у матери Мванги счастливо улыбался.

— С коляской мне пришлось бы все время следить за дорогой, чтобы не попасть в яму, — продолжала Мунене. — Я бы потратила впустую много времени. С ребенком, привязанным к спине, я могу идти быстро, не отвлекаясь на разную ерунду.

Детские коляски — дорогое удовольствие. В Найроби их цена колеблется от 45 до 200 американских долларов, и это в стране, где среднемесячная зарплата составляет менее 400 долларов.

— Лучше я куплю еду и одежду для своего ребенка, чем выброшу деньги на коляску, — сердито сказала она.

— Но разве ты не устаешь носить его на спине? — спросила Ваверу, с которой от быстрой ходьбы пот тек ручьем.

— Носить на спине Мванги одно удовольствие. Моя спина привыкла к тяжестям. К тому же это приятная ноша.

В то время Мунене работала в принадлежавшем ее мужу оптовом магазине, расположенном на границе с центральным деловым районом Найроби. Сама она родилась и выросла в Отае. Когда Мунене была ребенком, мать привязывала ее к спине и работала на чайной плантации. Когда Мунене подросла, она тоже работала на сборе чая. Она таскала на спине мешки весом 33 фунта, возила на тачке траву для коров, набирала воду в ведра и поднималась с ними в гору, к своему дому. Так что она без особого напряжения носила на спине своего сына, который весил 31 фунт.

Когда они пришли в цех, Мунене не стала садиться, пока взвешивали и упаковывали муку; она продолжала стоять, покачивая сына и разговаривая с ним.

Мальчик спал, когда Мунене и Ваверу, взяв муку, зашли в овощной магазин, где Мунене купила помидоры, картошку и капусту, и хотя Ваверу хотела понести овощи, Мунене наотрез отказалась. Наконец они вернулись домой к Мунене. Ваверу устало опустилась в кресло, в то время как Мунене ловко сняла сына со спины и, не разбудив, положила в кровать. Затем она пошла на кухню, чтобы приготовить чай. Ваверу была поражена — Мунене абсолютно не выглядела усталой.